В тесноте да не в обиде

Когда шторм стих, лодки уже не было.

Был только тёплый, скользкий мрак, пахнущий солью и сырым мясом.

Рыбаки очнулись в темноте.

Сначала они кричали, толкались, искали выход, но вокруг были только живые стены — мягкие, тёплые, двигающиеся. Они стучали по ним кулаками, резали ножами — без толку. Лезли вверх — скользили вниз.

— Надо ждать, — сказал кто-то.

Они ждали.

Время текло.

Здесь было тепло. Здесь не было ветра. Не было голода — что-то всегда капало сверху, вязкое, солоноватое.

Они нашли друг друга в темноте, сели ближе, согрелись дыханием.

— Нам повезло, — говорили они. — Мы вместе.

Они вспоминали лодку, море, шторм. Смеялись над тем, как кто-то едва не упал за борт. Говорили о доме, о рыбе, о приметах, которые никогда не сбывались.

— Нам повезло, — повторяли они. — Всё могло быть хуже.

Когда кто-то пытался выбраться, его останавливали.

— Зачем? Там буря, там смерть.

Когда кто-то вдруг задыхался, его прижимали к себе, шептали на ухо:

— Тише. Дыши с нами.

И вскоре он дышал.

Но однажды кто-то заговорил о выходе.

Он стоял в центре, оглядывал их, говорил громко, уверенно, собирая слова, как сети, чтобы вытянуть их обратно, к солнцу.

— Мы должны выбраться. Мы забываем, кто мы.

Его слушали. Кто-то кивал. Кто-то опускал глаза.

— Это нас убивает! — сказал он.

— Мы живы, — ответили ему.

— Ну какая же это жизнь?!

Он сделал шаг назад.

— Разве вы не понимаете? Для вас это не очевидно? Посмотрите на себя!

Они переглянулись.

Понимали.

Кто-то вздохнул. Кто-то встал.

Кто-то шагнул ближе.

Он открыл рот, но сказать уже ничего не успел.

Тишина была короткой.

А утром его уже не было.

Никто не говорил о нём.

Никто не искал его.

Никто даже не сказал, что так надо.

Они просто знали.

Время текло.

Стены пульсировали.

Они тоже.

Сначала это было незаметно.

Кожа становилась гладкой, чуть скользкой.

Однажды кто-то хотел назвать себя по имени — и не смог.

Кто-то попробовал вспомнить лица рядом, но они были неважны.

Кто-то открыл рот, чтобы сказать что-то своё — и не нашёл слов.

Это было так естественно.

Они понимали друг друга без слов. Чувствовали друг друга.

Когда один поворачивал голову, другой уже знал, куда смотреть.

Когда один дрожал от холода, другой не мог согреться.

Когда один вспоминал, другой забывал.

Когда один касался влажной стены, другой ощущал её тепло.

Когда один улыбался, другой вдруг осознавал, что тоже улыбается.

Когда один исчезал, никто этого не замечал.

— Хорошо же, когда хорошо, — сказал кто-то.

И что-то огромное, тёмное, живое улыбнулось в ответ.