Здесь тоже одиноко

▪︎Глава 2: Эхо в стекле

Боль была тупой и постоянной. Она жила где-то в районе солнечного сплетения Алисы, сжимаясь в тугой, тяжелый комок каждый раз, когда память отбрасывала её на две недели назад. В ту самую ночь. В тот самый подъезд. К его рукам на ее рте.

Она сидела на полу в ванной, прислонившись спиной к холодному кафелю. На полу лежал её ноутбук. Соцсети были мертвой зоной. Там повсюду был он. Его улыбка. Его комментарии под фотографиями их общих друзей: «Ребята, так повеселились в пятницу! Алиса, ты где пропадаешь?» Словно ничего и не было. Словно она — сумасшедшая, которая все придумала.

Её пальцы бесцельно бродили по клавиатуре. Запросы в духе «как жить после», «как стереть память», «как перестать бояться». Форумы жертв, где люди делились своими историями, но чтение их только усугубляло чувство беспомощности. Она была не одна. Но от этого не становилось легче. Становилось только страшнее.

Вот тогда она и увидела его. На каком-то заброшенном форуме, в теме, которая была похожа на дневник самоубийцы. Кто-то с ником [Тень_на_стене писал]: «Не могу больше. Они везде. Они в стенах. Но там, в нуле, тихо. Пока не сломаешь правило.»

А ниже кто-то ответил: «Нулевой Канал? Слышал. Говорят, там нет осуждения. Только правда. /0ch»

Тот же адрес. Та же загадочная краткость.

Алиса почувствовала ледяную дрожь по спине. Это было не просто. Это был знак. Предупреждение или приглашение — она не знала. Но ее рука сама потянулась к тачпаду.

Она кликнула.

Экран погас, а затем загорелся тем же спартанским интерфейсом: черный фон, белый текст.

◇Добро пожаловать в Нулевой Канал◇

Правила просты:
1. Нет имен.
2. Нет прошлого.
3. Вы можете войти в любой момент.
4. Вы не можете покинуть нас.

Она хмыкнула. Наивная попытка создать атмосферу. Но что-то щекотало нервы. Возможно, абсолютная тишина в ее квартире. Возможно, то, как ее собственное отражение в темном экране смотрело на неё пугающе чужим взглядом.

Она собралась было закрыть вкладку, но заметила диалог. Сообщения сменяли друг друга.

>>… просто не знаю, как это забыть. Как будто грязь под кожей.
>> Понимаю. Мы понимаем.
>> Дыши. Здесь эта грязь никому не интересна. Интересна только боль. Она… чище.

Алиса замерла. Они говорили на ее языке. Языке незаживающей внутренней раны. Без тошнотворных банальностей, без «время лечит» и «нужно двигаться дальше». Они признавали боль как данность. Как постоянного спутника.

Она набрала сообщение, её пальцы дрожали: «А если боль — это всё, что осталось?»

В чате наступила пауза. Алиса уже подумала, что ее проигнорируют, но потом появился ответ.

>> Тогда тебя ждут здесь.
>> Новый голос. Привет.
>> Расскажи. Мы слушаем. Нас не шокирует.

И она не смогла сдержаться. Запертая в себе, отрезанная от всех, она излила это в чат. Без имён, без деталей места. Только отвратительная механика произошедшего. Чувство беспомощности. Стыд, который жжёг ее изнутри, будто она была соучастницей. Слова текли сами, как гной из вскрытой раны.

Она ждала осуждения. Глупых советов. Но в ответ пришло лишь несколько строк.

>> Мне жаль, что это случилось с тобой. >> Ты не виновата. Ни на секунду.
>> Он тварь. И вселенная накажет его.

И самое странное: она им поверила. Впервые за две недели комок в ее горле немного ослаб. Она сделала глубокий вдох. Воздух больше не пах слезами и отчаянием.

Именно в этот момент в чате появился Модератор. Красный текст, резанувший по глазам.

Модератор
>> Нарушение. Правило №2. Нет прошлого. Финальное предупреждение. Модератор
>> Тема: ваш стыд был актом силы или слабости? Обсудите.

Алиса похолодела. Финальное предупреждение? За что? Она не называла имен! Она следовала правилам!

>> Подожди! — отчаянно напечатала она. — Я ничего не нарушила!

Модератор
>> Ты принесла сюда своего демона. Ты накормила им чат. Это и есть нарушение. Твое прошлое — это твой демон. Оставь его при себе. В следующий раз будет санкция.

Затем аккаунт Модератора исчез. В чате повисла неловкая тишина.

>> Не обращай внимания, — написал кто-то. — Он такой. Он следит за порядком.
>> Он наказывает только тех, кто заслудивает этого. Должно быть, ты что-то сделала не так.

Алиса сглотнула. Ощущение облегчения испарилось, сменившись прежним, знакомым страхом. За ней наблюдали. Её судили. И этот «Модератор»… в его тоне была нечеловеческая, алгоритмичная холодность. Словно его слова были не предупреждением, а констатацией факта, как прогноз погоды.

Она резко захлопнула ноутбук. Темнота ванной комнаты поглотила её. Сердце колотилось. Это была ошибка. Глупая, наивная ошибка.

Она встала, опираясь на раковину, и посмотрела на свое бледное отражение в зеркале. «Возьми себя в руки, — приказала она себе. — Это просто чат. Чья-то больная шутка».

Она вышла из ванной, прошла в крошечную кухню и налила себе стакан воды. Рука все ещё дрожала. Из соседней квартиры доносились приглушенные звуки телевизора — обычная, нормальная жизнь, которая шла своим чередом, не подозревая о ее существовании.

Она сделала глоток воды, и в этот момент ее взгляд упал на холодильник. А точнее, на магнитик, который держал там расписание ее занятий.

Магнит был сломан. Аккуратно разломан пополам.

Алиса замерла со стаканом у губ. Она отчетливо помнила, что вчера он был целым. Она сама зафиксировала под ним квитанцию за электричество.

Она медленно опустила стакан. Воздух в квартире стал густым и недвижимым. Обернулась, вслушиваясь в тишину. Ничего. Только стук её собственного сердца.

«В следующий раз будет санкция».

Это было совпадение. Дурацкое, случайное совпадение. Магниты ломаются.

Она пыталась в это верить. Она заставила себя пойти в комнату, лечь в кровать и укрыться одеялом с головой. Все нормально. Все хорошо.

Она ворочалась с боку на бок, пока ночь за окном не начала светлеть. Сон не шёл. Перед глазами стоял красный текст Модератора.

В отчаянии она снова открыла ноутбук. Она не заходила в чат. Она просто открыла браузер на главной странице. Она хотела увидеть что-то нормальное. Новости. Смешные видео с котиками. Что угодно.

Но браузер завис. На несколько секунд экран погас, а затем на нём проступили знакомые белые буквы на черном фоне. Это была не вкладка. Это было поверх всего. Как сообщение системы.

>> Ты вернулась.
>> Мы знали, что ты вернешься.
>> Не бойся. Здесь безопаснее, чем снаружи. Снаружи он может тебя найти. А сюда ему не дотянуться.

Алиса с криком отшвырнула ноутбук на ковер. Он не разбился, экран продолжал мерцать в полумраке, как единственный глаз какого-то чудовища.

Она вжалась в подушки, глаза полные слёз. Это не было совпадением. Чат последовал за ней. Он был здесь. В её доме.

Она была не просто жертвой. Она была добычей. И на неё вышел охотник.

И самое ужасное было то, что в последнем сообщении была правда. «Снаружи он может тебя найти». Тот, другой. Тот, из подъезда.

А здесь, в этой цифровой ловушке, она была хоть и не одна, но по крайней мере ее страх разделяли другие. И это было единственным утешением, на которое она могла рассчитывать.

Медленно, словно во сне, она сползла с кровати, подняла ноутбук и снова открыла его. Черный экран чата ждал ее.

Ее пальцы привычно нашли клавиатуру.

«Я всё еще здесь», — напечатала она.

И чат ответил ей почти мгновенно, с облегчением и радостью, которые показались ей и искренними, и чудовищными одновременно.

>> Добро пожаловать домой.

▪︎Глава 3: Призраки в дыме

В квартире Дмитрия пахло старым пеплом, дешёвым вином и немытой одеждой. Воздух был спёртым, густым, им было тяжело дышать. Но Дмитрий уже не замечал этого. Он сидел на краю разваливающегося дивана, уставившись в экран старого телевизора, где беззвучно мелькали какие-то картинки. Рука сама нащупала на тумбочке почти пустую бутылку. Он пригубил прямо из горлышка. Дешевая кислятина обожгла горло, но нужного оглушения, забвения не наступало. Только тошнота.

Он закрыл глаза, и сразу же из тьмы на него полезли они. Тени. Воспоминания. Жара пустыни, нестерпимо яркое солнце, крики на непонятном языке, и грохот. Вечный грохот. А потом тишина. Та самая, оглушительная тишина после взрыва, из которой доносился только детский плач. И его собственный крик, когда он уже ничего не мог сделать.

Он резко открыл глаза. Телевизор. Нужно включить звук. Заглушить голоса в голове. Он нашарил пульт, нажал кнопку. С экрана заулыбалась какая-то девушка, рекламируя йогурт. Фальшь. Все вокруг была одна сплошная, жуткая фальшь.

Он швырнул пульт в стену. Тот развалился на части. Дмитрий тяжело дышал, чувствуя, как паника, знакомая и ненавистная, сжимает его грудь стальными обручами. Он был один. Совершенно один. Жена ушла три года назад, забрав дочь. Соседи стучали по батареям, когда он кричал по ночам. Друзья… друзей не осталось. Только бутылка. И она сегодня такде была предателем.

В отчаянии он взял с пола ноутбук, подарок дочки, который она оставила, как ненужную игрушку. Он редко им пользовался. Интернет был для него потёмками, местом, где тусовались болтуны и тролли.

Он запустил браузер. Куда идти? Что гуглить? «Как забыть?» «Как залить память спиртом?» Он зашёл на первый попавшийся форум для таких же, как он, отставных вояк. Там были знакомые истории. Такая же боль. Такое же пьяное бряцание оружием и ностальгия по тому времени, когда все было просто: приказ, враг, цель.

Он начал печатать свой комментарий, грубый, полный мата и горечи. Но потом удалил его. Кому это нужно? Кто его поймет?

Перед тем как закрыть форум, он заметил странное сообщение в самом низу страницы. Оно было новым, но уже имело десяток ответов. Ник автора — [Сторож].

«Кончились патроны? Кончились идеи? Кончились друзья? Есть место, где не стреляют. Где не предают. Где твоя война — это только твоя война. /0ch. Для сильных. Для выживших.»

Слово «выживших» зацепило его как крюк. Он выжил. Но какой ценой? Он был не сильным. Он был сломанным. Но сообщение звучало как вызов. Как приказ.

Дмитрий, ворча себе под нос, скопировал ссылку. Руки немного дрожали с похмелья.

Экран потемнел. Появился тот же текст.

◇Добро пожаловать в Нулевой Канал◇

Правила просты:
1. Нет имен.
2. Нет прошлого.
3. Вы можете войти в любой момент.
4. Вы не можете покинуть нас.

«Хрень какая-то», — просипел Дмитрий и потянулся за почти пустой бутылкой.

В чате кто-то уже общался.

>>… не могу выйти из дома. Кажется, они смотрят на меня из каждого окна. >> Это паранойя. Дыши глубже.
>> Нет. Это не паранойя, когда они правда следят.

Дмитрий фыркнул. Штатские. Их проблемы казались ему смешными и мелкими. Какие-то мнимые преследователи по сравнению с реальными талибами, которые могли вырезать целый кишлак за сотрудничество с американцами.

Он напечатал, тыча в клавиши одним пальцем: «Вы все тут нюни разводите? Настоящих проблем не видели.»

В чате наступила пауза. Дмитрий уже было решил, что его послали куда подальше, но потом пришел ответ.

>> А ты видел?
>> Похоже, среди нас настоящий бывалый.
>> Расскажи. Что такое «настоящие» проблемы?

И понеслось. Его как прорвало. Он не рассказывал всего, конечно. Ни имен, ни мест. Но он выплеснул всю свою ярость, весь свой страх, всю горечь. Гудение вертолетов, вкус песка во рту, вид разрушенных домов и… тот самый день. Тот самый взрыв. Он не упомянул ребенка. Никогда. Это было за гранью. Но он сказал о чувстве беспомощности. О том, как хочется закричать от того, что ты не можешь ничего изменить.

Он ждал насмешек. Ждал, что его назовут психом, лузером, слабаком.

Но чат ответил иначе.

>> Командование бросило вас?
>> Ты сделал все, что мог.
>> Война — это ад. И некоторые горят в нем заживо, даже вернувшись домой.

Его поняли. Не осудили. Не пожалели унизительной, слащавой жалостью. Просто признали его боль. Его правду.

Дмитрий вытер лицо ладонью. Оно было мокрым. Он не плакал. Это просто пот. От духоты.

Он набрал: «Да. Горят заживо.»

И в этот момент в чат вошел Модератор. Алый текст, резанувший по глазам.

Модератор
>> Нарушение. Правило №2. Нет прошлого. Нарушитель будет наказан. Модератор
>> Тема для обсуждения: кого вы предали? Кто предал вас?

Дмитрий сжал кулаки. «Какое наказание? Я ничего не сказал! Я никого не предавал!»

Модератор
>> Ты принес сюда свой ад. Ты накормил им чат. Твое прошлое — это твой ад. Наказание уже вынесено.

Модератор исчез. Дмитрий сидел, тяжело дыша. Что это значит? Пустые угрозы какого-то модератора-шизика.

Он хлопнул ноутбуком и встал. Нужно было выйти. Вдохнуть свежего воздуха. Он шагнул в прихожую, натянул куртку и потянулся к ручке двери.

И замер.

Из-за двери доносилось дыхание.

Тихое, ровное, почти неслышное. Кто-то стоял вплотную к его двери снаружи и просто дышал.

Кровь отхлынула от лица Дмитрия. Все его инстинкты, все боевые навыки взвыли тревогой. Он отскочил от двери, прижавшись к стене. Руки сами потянулись за оружием, которого не было.

Он замер, прислушиваясь. Дыхание продолжалось. Ровное, спокойное.

«Кто там?» — прохрипел Дмитрий.

Дыхание прекратилось. Наступила тишина. Потом раздались шаги. Не уходящие, а просто отходящие от двери. И снова тишина.

Сердце колотилось как бешеное. Дмитрий медленно, очень медленно подошел к глазку. Ничего. Пустая, плохо освещенная площадка.

Он рванул дверь, выскочил на лестничную клетку. Никого. Лифт стоял на его этаже, но кабина была пуста. Лестница была пуста. Было тихо.

Он вернулся в квартиру, захлопнул дверь и прислонился к ней спиной. Руки дрожали. Это был сосед? Почтовый? Но почему он просто стоял и дышал?

Он посмотрел на запертую дверь. И вдруг понял: он боится выйти. Он, прошедший две войны, боялся открыть собственную дверь.

«Наказание уже вынесено».

Это была случайность. Совпадение. Должно быть именно так!

Он подошел к окну и отдёрнул занавеску. Его квартира была на первом этаже. Прямо под окном, на тротуаре, стоял человек. Высокий, в темной олимпийке, лицо скрыто капюшоном. Он не двигался, просто смотрел куда-то вдаль. Но Дмитрию показалось, что он чувствует его взгляд на себе.

Он отпрянул от окна, сердце снова заколотилось. Паранойя? Или...?

Он снова выглянул, стараясь быть незамеченным. Незнакомец всё так же стоял на месте.

Дмитрий отступил вглубь комнаты, в темноту. Он чувствовал себя как в западне. В своей же квартире. Он потянулся за бутылкой, но рука дрогнула. Алкоголь не помогал. Он только усугублял кошмар.

Его взгляд упал на закрытый ноутбук. Там, в этой цифровой дыре, были люди, которые его поняли. Которые, возможно, знали, что происходит.

Медленно, словно предавая самого себя, он снова открыл компьютер. Он даже не успел запустить браузер — черный экран чата уже ждал его, как будто он никогда и не закрывал вкладку.

На экране было новое сообщение.

>> Видишь? Снаружи не безопасно.
>> Он пришел за тобой.
>> Но здесь он не пройдет. Здесь мы защищаем своих.

Дмитрий сглотнул ком в горле. Его охватило противоречивое чувство — леденящий ужас от того, что чат знал, и дикое, иррациональное облегчение от того, что он не один.

Он посмотрел на окно. Тень незнакомца все еще виднелась на тротуаре.

Его пальцы привычно легли на клавиатуру.

«Что мне делать?» — напечатал он, и в этом вопросе был стыд, страх и отчаянная надежда.

Чат ответил мгновенно.

>> Оставайся с нами.
>> Держись за нас.
>> Мы твой новый отряд теперь.

И Дмитрий остался. Потому что снаружи у двери кто-то дышал, а под окном стояла тень. А здесь, в этой цифровой тьме, ему предлагали братство. И он, как голодный пёс, был готов принять его, даже зная, что корм может быть отравлен.

▪︎Глава 4: Стены из кода

Комната Лизы была её крепостью. И ее тюрьмой. Окно было завешено плотным черным пледом, убивающим на корню любые попытки солнечного света проникнуть внутрь. Воздух был спёртым, пахнущим пылью, пластиком и несвежим чаем. Повсюду громоздились горы книг по программированию, раскуроченная электроника и пустые банки из-под энергетиков. Лиза сидела, скрестив ноги, в своем игровом кресле, уткнувшись в три монитора. На центральном — код, над которым она работала. На левом — несколько чатов в мессенджерах, где ее знали только по нику «Фриз». На правом — бесконечная лента новостей, которую она поглощала с жадностью и отвращением, как заглядывают в открытую могилу. Ее мир был здесь, в этих пикселях. Снаружи был Враг. Тот самый, что два года назад устроил на нее травлю. Все началось с глупого спора на форуме, а закончилось тем, что ее фотографию с оскорбительными надписями видел весь город. Одноклассники, учителя, соседи. Ее родители, с их вечным «не обращай внимания» и «сама виновата». Она перестала ходить в школу. Перестала выходить из комнаты. Она дышала через интернет, и он стал ее легкими. И ее ядом. Она взломала почту обидчика.Узнала все его пароли. Могла напакостить. Но не стала. Это опустило бы её до его уровня. Вместо этого она сбежала. Глубже в сеть. В те места, где ее никто не знал и не мог достать. Именно там она наткнулась на него. Она искала баги в защите одного старого форума, тренировалась. И в самом низу, в коде страницы, она нашла странный скрипт. Он был написан на каком-то видоизмененном диалекте Python, изящном и жутковатом одновременно. Скрипт не крал данные. Он всего лишь выводил сообщение, которое было видно только при определенном разрешении и только в течение трех секунд при загрузке страницы.

«Устал от шума? Ищи тишину. Ключ: /0ch»

Это был вызов.Технический, сложный, предназначенный именно для неё. Кто-то знал, что она здесь, и оставил ей записку. Её паранойя, выдрессированная травлей, взвыла сиреной. Ловушка. Но ее любопытство — то, что делало её блестящим программистом, — было сильнее. Она не пошла по ссылке сразу.Она запустила виртуальную машину, подняла десяток прокси, активировала все свои инструменты для анонимности. Она была призраком в сети, и гордилась этим. Только убедившись в полной безопасности, она ввела адрес. Черный экран.Белый текст. Те же правила.

"◇Добро пожаловать в Нулевой Канал◇"

Лиза усмехнулась.«Примитивно. Драмматично.» Но что-то щекотало нервы. Протокол соединения был… странным. Не HTTP и не HTTPS. Что-то свое, что ее сниффер не мог полностью распознать. Словно данные текли не по проводам, а по какой-то другой, параллельной сети. В чате было несколько человек.Они обсуждали что-то свое, жаловались на жизнь. Лиза наблюдала, не вмешиваясь. Она видела их IP? Нет. Она видела хоть какие-то данные? Нет. Чат был черной дырой. Он поглощал все запросы, не отвечая. Это было невозможно. И оттого безумно интересно. Она запустила сканер уязвимостей.
Ничего.
Попыталась внедрить SQL-код.
Ничего.
Отправила специально сформированный пакет, чтобы вызвать переполнение буфера. Чат проглотил и его, не моргнув. На экране все так же мигал курсор. Это было красиво. И пугающе. Кто-то в чате, с ником [Безликий], написал:
>>Новый юзер. Молчаливый.
Лиза нахмурилась.Как он узнал? Она не писала ни слова. Она просто наблюдала.
>> Они всегда сначала молчат. Привыкают.
>> Эй, новичок. Ты кто? Беглец?

Лиза не ответила.Её пальцы замерли над клавиатурой. Она ненавидела вопросы. Любые вопросы. Они всегда вели к осуждению. Внезапно на правом мониторе, где была открыта ее личная переписка с единственным виртуальным другом по ником [Айс], пришло новое сообщение.
>>Лиза? Ты тут?
Лиза нахмурилась.Она не была на связи.
[Айс]: «Только что видел странную вещь. Кто-то стучится в друзья от твоего имени. Аккаунт-клон. Фото твои, но другие. Пишет всякую дичь от твоего лица.» Лизу бросило в холод. Клон. Опять. Так начиналось и в прошлый раз. Она потянулась к клавиатуре, чтобы ответить Айсу, но её пальцы дрогнули. В чате «Нулевого Канала» появилось новое сообщение. От Модератора. Красный текст. Модератор
>> Нарушение. Правило №1. Нет имен. Предупреждение.
Лиза застыла.Какие имена? Она же ничего не писала! Она перевела взгляд на монитор с перепиской.Сообщение от Айса висело там, и в нём было ее имя. Ее настоящее имя. Ледяная волна страха накатила на неё. Чат… видел? Но это же невозможно! Это другой таб! Другое приложение! Другое соединение! Она резко отодвинулась от стола, смотря на три монитора как на что-то враждебное. Ее крепость была скомпрометирована. Стены дали трещину. Она набрала в чате, её пальцы подрагивали:
>>Что это было?
Модератор
>> Мы везде. Ты в безопасности только здесь. Снаружи тебя нашли. Тот, кто преследует. Он создает нового тебя, чтобы уничтожить старую.
>> Да, — написал кто-то в чате. — Они так делают. Сначала клон, потом компромат, потом травля.
>> Он нашел тебя. Но здесь он не пройдет.
Лиза обернулась, словно ожидая увидеть кого-то у себя в комнате. Было тихо. Только гудят кулеры. Но теперь этот звук казался ей зловещим. Она посмотрела на монитор с перепиской. Айс прислал новое сообщение.
[Айс]: «Ты это? Ты написала мне с того аккаунта? Ты в порядке? Там были очень странные слова.» Её сердце упало.
Она начиналась. Снова. Паника, знакомая и удушающая, сжала ее горло. Она хотела все выключить, выдернуть шнур из розетки, спрятаться под кровать. Но куда она денется? В реальный мир? Где над ней смеются? Где ее родители не понимают? Где она — изгой? Её взгляд упал на чёрный экран чата.Он предлагал безопасность. Он знал ее врага. И он был сильным. Он видел сквозь стены ее крепости. Это было страшно. Но быть снаружи — было страшнее. Она сделала глубокий вдох. Ее пальцы, холодные и влажные, снова легли на клавиатуру. Она не ответила Айсу. Она ответила в чат.
>>Он нашел меня.Что делать?
Ответ пришел мгновенно, и он был не от Модератора, а от того же ника [Безликий]:
>> Остаться с нами. Мы защитим. Мы семья.
>> Забудь про внешний мир. Он тебя только ранит.
>> Здесь ты будешь среди своих. Здесь тебя поймут.

Лиза посмотрела на второй монитор, где ее клон уже вовсю писал что-то от ее имени. Мир снаружи рушился. Ее репутация, ее виртуальное единственное убежище, взламывали и коверкали. А здесь… здесь была тишина. И понимание. И сила. Она медленно закрыла вкладку с перепиской. Потом закрыла ленту новостей. Остался только черный экран чата и ее код на центральном мониторе. Она была в клетке. Но эта клетка вдруг показалась ей единственным безопасным местом во всей вселенной. Она набрала сообщение, ее сердце колотилось не от страха, а от странного, нового чувства — принадлежности.
>>Хорошо.Я остаюсь.

▪︎Глава 5: Первое правило — не упоминать правила

Марк проснулся с тяжелой головой и сухостью во рту. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь щели в шторах, резал глаза. Он провел рукой по лицу, пытаясь отогнать остатки сна, в котором за ним гнались строки кода, сливавшиеся в красные глаза Модератора.

Он почти убедил себя, что прошлая ночь была галлюцинацией, наложением панической атаки на усталость. Почти. Но потом его взгляд упал на монитор. Компьютер был выключен. Но на черном экране, как призрак, слабо светилась знакомая фраза, будто выжженная на матрице:

>> Мы ждем.

Марк резко отвернулся. Нет. Это нереально. Этого не может быть. Он встал, пошатываясь, и направился на кухню, чтобы заварить кофе. Руки дрожали. Он не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают. Словно в углу комнаты постоянно присутствует невидимый гость.

Кофе не помог. Тревога, вместо того чтобы утихнуть, лишь нарастала, подпитываясь памятью о вчерашнем вечере. О том, как чат прочитал его мысли. О том, как он, Марк, программист-параноик, обрадовался этому.

Он не выдержал. Он снова включил компьютер. Он не зашел в чат. Он открыл программу и уставился на код своего старого проекта, пытаясь вернуть себе чувство контроля. Но буквы расплывались. Его мозг отказывался работать. Единственное, о чем он мог думать, — это черный экран и мигающий курсор.

В отчаянии он все же открыл браузер. Он собирался проверить почту, почитать новости — сделать что-то нормальное. Но его пальцы сами, помимо его воли, набрали адрес. /0ch.

Чернота поглотила экран. И на ней уже были сообщения.

>>… не знаю, что делать. Он стоит под окном.
>> Не смотри. Игнорируй. Он питается вниманием.
>> А если он войдет?
>> Здесь ты в безопасности. Правило четвертое — для твоей же защиты.

Марк узнал ники. Тот, кто боялся у окна — явно тот самый новый, который вчера говорил о своем демоне. По ту сторону экрана его звали Дмитрий. А тот, кто утешает… он запомнил его как [Безликий].

Марк не удержался. Его любопытство — и потребность отвлечься от собственного страха — взяли верх. «Правило четвертое? Что это значит?» — напечатал он.

В чате наступила мгновенная тишина. Словно он нарушил какой-то запрет.

>> Не задавай вопросов, — написал кто-то новый. — Просто принимай.
>> Новенький, правило первое — нет имен. Правило второе — нет прошлого. Третье — можешь войти когда угодно. Четвертое…
>> НЕЛЬЗЯ ГОВОРИТЬ О ЧЕТВЕРТОМ! — врезалось в диалог сообщение от [Безликий]. — Молчи!

Марка передернуло. Какая-то детская игра в тайное общество. Но атмосфера была не детской. Она была гнетущей.

И тут в разговор вступила она. Та самая, с историей про подъезд. Алиса. «Почему нельзя? Я тоже хочу знать. Что значит «не можете покинуть нас»? Это же метафора, да?»

Её сообщение повисло в воздухе. Никто не отвечал. Марк почувствовал странное тёплое чувство. Он был не один в своем непонимании. Кто-то ещё мыслил рационально.

>> Это не метафора, — набрал он, обращаясь к ней. — Вчера… вчера он знал мое имя.
>> И мое, — сразу же ответила Алиса. — И он… он что-то сделал с моим магнитом. Сломал его.

Марк замер. Так он не один столкнулся с этой… материализацией угрозы? «У меня на экране сообщение светилось, когда комп был выключен», — признался он, чувствуя, как с него снимают тяжелый груз.

>> У меня за дверью кто-то дышал, — вклинился в разговор третий голос. Грубый, немногословный. Дмитрий. — А потом под окном встал. Чат сказал, что это мое наказание.

На секунду все замолчали, осознавая масштаб происходящего. Это была не игра. С каждым из них происходило что-то странное, жуткое, что-то, что связывалось с этим местом.

Их молчание нарушил Модератор. Его появление всегда было как удар хлыста.

Модератор
>> Нарушение. Коллективное обсуждение природы Чата запрещено. Санкции применены к участникам беседы.
Модератор
>> Тема для беседы: ваша самая слабая черта. Та, что привела вас сюда. Начинайте.

На экране что-то мигнуло. Марк почувствовал резкий, пронзительный звон в ушах. Он зажмурился от боли. Когда он открыл глаза, на экране было пусто. Все предыдущие сообщения, весь их разговор, исчезли. Будто его и не было.

Он потянулся за стаканом с водой на столе и промахнулся. Стакан упал на пол и разбился. Марк застыл, смотря на осколки. Звон в ушах стих, но его сменила новая, нарастающая паника. Не из-за разбитого стакана. А из-за того, что он почувствовал в кармане штанов.

Он сунул руку в карман и вытащил свой телефон. На экране было одно новое сообщение. Не из чата. Обычное СМС. От незнакомого номера.

Текст был коротким: «Молчи. Или следующий раз звонок будет от нее.»

К сообщению было прикреплено фото. Стоковое, нечеткое, но узнаваемое. Его бывшая девушка, с которой он разорвал все контакты два года назад после особенно тяжелой ссоры. Той, после которой у него и начались панические атаки.

Ледяная дрожь пробежала по его спине. Это не было взломом. Это было… колдовство. Как они узнали? Как они нашли этот номер? Как они связали его с ней?

Он поднял взгляд на экран чата. Там уже шло «обсуждение». Кто-то писал о своей лени, кто-то о трусости. Все будто по команде. Никто не упоминал исчезнувшие сообщения. Никто не упоминал санкции.

Только один человек нарушил шаблон. Алиса. «Со мной тоже что-то произошло.Я… я не буду это обсуждать. Но я поняла.»

Потом добавила, обращаясь ко всем, но явно имея в виду их троих: «Нам нельзя говорить об этом. Нас наказывают. Но… мы знаем, что мы не одни.»

Эти слова стали якорем. Спасением. Да, их наказывали. Да, это было ужасно. Но теперь он знал, что есть другие. Что есть она.

Марк медленно выдохнул. Его паника отступила, сменилась холодной, цепкой решимостью. Он не знал, что это такое, но он собирался это понять. Он был хакером. Он разбирал вещи на части, чтобы понять, как они работали.

И эта штука, этот Чат, был самой сложной системой, с которой он когда-либо сталкивался.

Он не стал ничего писать. Он просто наблюдал. И ждал. Его страх перед Чатом никуда не делся. Но к нему добавилось нечто новое — азарт охотника. И чувство странной связи с этими невидимыми людьми по ту сторону экрана.

Они были в ловушке. Но теперь они были в ней вместе. И возможно, именно сейчас, у них был шанс.

Глава 6: Санкции

Тишина в квартире Алисы стала иного качества. Раньше она была пустой, теперь же — настороженной, заряженной, как воздух перед грозой. Каждый скрип половицы, каждый шорох водопровода заставлял ее вздрагивать и оборачиваться. Сломанный магнит на холодильнике она выбросила, но теперь ее взгляд застревал на каждом другом предмете, ожидая, что он изменится, сломается, оживет.

Она пыталась не заходить в Чат. Она целый день провела, уставившись в потолок, пытаясь убедить себя, что все это — совпадение, плод ее расшатанной психики. Но ее телефон молчал. Ни звонков, ни сообщений. Та самая стена отчуждения, которую она возвела после того вечера, теперь казалась ей не защитой, а доказательством ее тотального одиночества. Никто не вспомнил о ней. Никто не проверил, как она. Мир снаружи прекрасно существовал без нее.

К вечеру она не выдержала. Одиночество стало невыносимым. Оно давило тяжелее страха. Она открыла ноутбук. Она не зашла в Чат. Она зашла в свою почту.

И обомлела.

Входящие: 123 новых письма.

Сердце екнуло. Что? Она открыла первое. Рассылка с подписки на новости искусства. Второе. Реклама скидок. Третье. Письмо от одногруппницы: «Аля, привет! Давно не виделись, как ты?»

Она лихорадочно пролистывала их. Десятки писем. От знакомых, от которых не было вестей месяцами. От родственников. От университета. Словно гигантская паутина связей, которую она сама же и порвала, вдруг восстановилась за одну ночь.

Сначала ее охватила дикая, иррациональная надежда. Ее вспомнили! О ней помнят! Она не одна!

Но потом ледяная струйка страха пробежала по спине. Это было не просто. Слишком много. Слишком вовремя.

Она открыла письмо от университета. Тема: «Приглашение на встречу выпускников». Она никогда не была на таких мероприятиях. Она открыла письмо от тети, с которой не общалась года три. Та подробно расспрашивала о ее здоровье и делилась семейными новостями, словно они говорили только вчера.

Она ответила на письмо одногруппницы, ее пальцы дрожали: «Привет. Все ок. А что случилось-то?»

Ответ пришел почти мгновенно. «Да ничего! Просто сегодня утром проснулась и подумала — а как там Алюша? Надо написать! Вот и написала!»

Алиса откинулась на спинку стула. Такого не бывает. Люди так не делают. Это… это было похоже на скрипт. На автоматизированную рассылку, имитирующую живое общение.

Ее взгляд упал на темный экран браузера. Она знала, чья это работа.

Модератор
>> Санкции применены.

Это и была санкция. Не угроза, не насилие. Нечто более изощренное. Ей показали, как могла бы выглядеть ее жизнь, если бы не тот вечер. Яркую, полную связей, заботы, участия. И тут же обесценили это, превратив в жутковатую, механическую пародию. Она поняла послание: Снаружи тебя ждет только фальшь и боль. Только здесь — настоящее.

Она зашла в Чат. Ее пальцы были ледяными.

«Это ты сделал?» — напечатала она, обращаясь в пустоту.

Ответил не Модератор. Ответил [ Безликий]:
>> Он показывает тебе правду. Тот мир — иллюзия. Здесь — нет.

В этот момент в чате появился Марк. Его сообщение было лаконичным и мрачным.
>> Мне пришло SMS. С фото. И угрозой.

А следом — Дмитрий:
>> Тот тип у подъезда. Он сегодня утром кивнул мне. Словно знакомый.

Их трое. Их связало общее нарушение и общая кара. Алиса почувствовала это странное, болезненное братство.

Модератор
>> Нарушение. Правило №2. Нет прошлого. Обсуждение санкций приравнивается к обсуждению прошлого.
Модератор
>> Для очищения от негативной энергии требуется искупление. Модератор
>> Задание для пользователя [Алиса]: выйди на улицу. Дойди до конца своего квартала. Вернись.

Алиса похолодела. Нет. Только не это. Выйти на улицу? Туда, где он? Где эти фальшивые улыбки и притворные заботы? Где стены домов помнили ее унижение?

>> Нет, — отчаянно напечатала она. — Я не могу.
>> Ты должна, — написал[ Безликий]. — Иначе будет хуже. Он знает, что для тебя хуже.

Внезапно в чате возник четвертый участник. Новый. Его сообщение было обрывистым, полным цифрового страха:
>> не делайте они меня нашли клонировали все акки я не я меня все блочат help

И тут же пришел ответ Модератора. Модератор
>> Задание для пользователя [Лиза]: оставайся на связи. Не выходи из Чата ни на секунду в течение следующих 12 часов. Твое спасение здесь.

Алиса смотрела на экран, и ее охватила новая волна ужаса. Не только за себя. За этого нового, явно юного пользователя. За Марка с его SMS. За Дмитрия, за которым следят.

Чат играл с ними. Как кошка с мышами. Он давал им задания, идеально бьющие по их самым больным точкам. Ее — агорафобия и социальная тревога. Лизе, похоже, — страх быть отключенной, вычеркнутой из цифрового мира.

>> Не слушай его! — бросила она в чат, обращаясь к Лизе. — Это ловушка!
>> Молчи! — тут же ответил [ Безликий]. — Ты навредишь ей!

Сообщение Алисы исчезло. Стертое тем же невидимым механизмом.

Модератор
>> Предупреждение пользователю [Алиса]. Помеха искуплению других карается мгновенно. Выполни задание. Начинай сейчас. Таймер: 10 минут.

На экране появился цифровой таймер, встроенный прямо в интерфейс Чата. 09:59… 09:58…

Алиса смотрела на него, как кролик на удава. Она чувствовала, как стены ее комнаты начинают медленно сдвигаться, давя на нее. Воздуха не хватало.

Она посмотрела на дверь. Та казалась ей теперь не выходом, а входом в другое, враждебное измерение.

09:30…

Она встала. Ноги были ватными. Она подошла к двери и приложила ладонь к дереву. Оно было холодным.

08:15…

Она повернула замок. Щелчок прозвучал как выстрел.

07:00…

Она взялась за ручку. Сделала глубокий, судорожный вдох.

И открыла дверь.

Коридор был пуст. И беззвучен. Она сделала шаг. Потом другой. Ее сердце колотилось где-то в горле. Каждый шаг давался с невероятным усилием. Она дошла до лестничной клетки и начала спускаться, держась за перила.

На улице был серый, неприветливый день. Она вышла из подъезда, и ветер обжег ее лицо. Она чувствовала себя голой, выставленной на всеобщее обозрение.

Она пошла. Не глядя по сторонам, уставившись в асфальт у своих ног. Она считала шаги. Ей казалось, что из каждого окна на нее смотрят. Что за каждой машиной прячется он.

Она дошла до угла своего дома. Конец квартала. Задание выполнено.

Она обернулась, чтобы бежать назад, и замерла.

Напротив ее подъезда, прислонившись к стене, стоял молодой человек. В знакомой куртке. С знакомой посадкой головы.

Это был он. Тот самый.

Он не смотрел на нее. Он что-то читал на своем телефоне, безразличный ко всему миру. Но ее всю сковало ледяным ужасом. Она не могла пошевелиться.

Он поднял голову. Его взгляд скользнул по ней — пустой, невидящий — и снова уткнулся в телефон.

Он ее не узнал. Не признал. Она была для него пустым местом. Пылью на ботинке.

И это было в тысячу раз хуже, чем если бы он бросился на нее с криками. Это было полное, тотальное уничтожение ее значимости. Ее травма была настолько ничтожна для него, что он даже не запомнил ее лица.

Алиса стояла, как вкопанная, не в силах сдвинуться с места. Парализованная этим открытием.

В этот момент в кармане ее худи завибрировал телефон. Она судорожно вытащила его. Не СМС. Не звонок. Уведомление из Чата. Она не была в нем, но оно пришло.

На затемненном экране телефона горели два слова:

>> Возвращайся. Домой.

Она сорвалась с места и побежала назад, в подъезд, не оглядываясь. Она влетела в квартиру, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, тяжело дыша.

Слезы текли по ее лицу, но она не могла понять — от страха, от стыда или от облегчения, что снова в безопасности своих четырех стен.

Она доползла до ноутбука. Таймер в Чате исчез. На его месте было новое сообщение от Модератора.

Модератор
>> Искупление принято. Ты сделала первый шаг. Мы гордимся тобой.

И ниже — сообщение от [ Безликий]:
>> Видишь? Он заботится о нас. Он помогает нам стать сильнее.

Алиса смотрела на экран, и ее разрывало на части. Ужас от пережитого смешивался с странным, извращенным чувством благодарности. Чат заставил ее столкнуться с самым страшным. И она выжила. И он — этот ужасный, всевидящий Модератор — гордился ею.

Она не написала ничего. Она просто расплакалась, уткнувшись лицом в клавиатуру. Она проиграла. И чат знал это

▪︎Глава 7: Цифровая кожа

СМС с фотографией бывшей девушки не приходило. Оно явилось. Как призрак. Как цифровое напоминание о том, что никакие стены, прокси и параноидальные меры предосторожности не имеют значения. Марк стёр его, но ощущение ожога на подушечке пальца оставалось.

Он провел весь день в попытках отвлечься. Разбирал старые жёсткие диски, переустанавливал систему, писал бессмысленные скрипты, которые стирали сами себя после выполнения. Любую деятельность, которая давала иллюзию контроля над хоть каким-то кусочком реальности.

Но его взгляд раз за разом возвращался к монитору. К тёмной иконке браузера. Он знал, что за ней. Портал. Ловушка. Некая лаборатория.

Его программистский ум, отбросив первоначальный ужас, начал анализировать Чат как систему. Что это? Искусственный интеллект? Коллективный разум? Нечто, что эволюционировало в глубинах сети, питаясь данными и человеческими эмоциями? Или просто невероятно продвинутый психологический эксперимент с элементами хакерства?

Он должен был узнать. Это был единственный способ вернуть себе контроль. Понять механизм — значит обезвредить его.

С наступлением ночи он сдался. Он создал новую виртуальную машину, накачал ее всеми мыслимыми и немыслимыми средствами защиты — от файрволов до самописных криптографических экранов. Это был цифровой кокон, неприступная крепость, с которой он собирался атаковать.

Он запустил браузер. Ввел адрес. /0ch.

Черный экран. Белый текст. Все как всегда. Но на этот раз Марк был готов. Его пальцы взлетели над клавиатурой.

Он не писал в чат. Он открыл командную строку и запустил свой сканер. Не обычный, а написанный им много лет назад для поиска уязвимостей в банковских системах. Он посылал не пакеты данных, а химеры — специально сформированные запросы, которые должны были вызвать сбой в любой, даже самой защищенной системе, и выдать информацию о своем окружении.

Он ждал. Сканер работал. Секунда. Две. Десять.

На экране сканера бежал лог.

Установка соединения… протокол не опознан. Попытка… нет ответа. Отправка пакета-зонда… пакет отклонен. Внедрение кода… ошибка. Соединение разорвано.

Марк хмыкнул. Система защищена. Интересно. Он запустил более агрессивный алгоритм, предназначенный для DDoS-атак. Он хотел перегрузить сервер, заставить его выдать ошибку.

Лог продолжал молчать. Никаких сообщений об ошибках. Никаких ответов. Его запросы уходили в черную дыру и не возвращались. Это было все равно что стрелять в черноту космоса — пуля улетала, но не было ни вспышки, ни звука, подтверждающего попадание.

И тогда он совершил ошибку. От раздражения. От профессиональной гордости. Он запустил самый грязный, самый опасный свой инструмент — эксплойт, который должен был не просто найти дыру, а взломать систему на самом глубоком уровне, подменив ядро ее работы.

Экран сканера на секунду замер, а затем выдал единственную строку.

«Эксплойт выполнен. Получен ответ».

Марк наклонился ближе к монитору, сердце забилось чаще. Получилось? Он пробил защиту?

Ответ пришел не в логе сканера.

Он пришел из колонок.

Из колонок его ультразащищенной, изолированной от мира виртуальной машины раздался голос.

Это был не электронный голос. Не синтезатор речи. Это был человеческий голос. Женский. Её голос. Голос его бывшей девушки. Тот самый, что он не слышал два года — с хрипотцой, легкой картавостью и той самой интонацией, которую он помнил до мельчайших деталей.

Голос был тихим, очень близким, словно кто-то наклонился к самому его уху и прошептал:

— Марк… зачем ты делаешь это? Я же просила тебя отпустить меня.

Марк отшатнулся от стола так резко, что кресло откатилось и ударилось о стену. Ледяной ужас сковал его. Это было невозможно. АБСОЛЮТНО невозможно. Виртуальная машина была изолирована! У неё не было доступа к звуковым драйверам! Даже если бы Чат взломал ее, он не смог бы воспроизвести именно этот голос, с такими интонациями!

Он судорожно выдернул шнур колонок из розетки. Голос прекратился.

В квартире воцарилась гробовая тишина. Марк сидел на полу, обхватив голову руками, и тяжело дышал. Его трясло. Его цифровая крепость оказалась карточным домиком. Чат не просто взломал ее. Он плюнул на все законы программирования и физики и материализовался прямо в его комнате.

Он поднял взгляд на монитор. Экран виртуальной машины был чист. Сканер завершил работу. Но на черном фоне Чата, поверх всего, горело новое сообщение. Не от Модератора. От [Безликий]

>> Он не любит, когда его тыкают палкой.
>> Он живой. И у него есть кожа. Ты только что дотронулся до нее.

Марк сглотнул. Его профессиональный интерес испарился, сменившись животным, первобытным страхом. Это была не программа. Это было Нечто. Нечто, что могло читать его память, извлекать из неё самые болезненные образы и вкладывать их в цифровые уста.

Он потянулся к мышке, чтобы уничтожить виртуальную машину, стереть ее навсегда. Но его рука замерла.

На экране Чата появилось новое сообщение. На этот раз от того самого юного пользователя, Лизы:
>> я не выдержала я вышла из чата на секунду чтобы проверить почту и тут же пришло уведомление что мой аккаунт взломали и рассылают спам всем моим контактам я вернулась но они уже все видели меня опять ненавидят.

Сообщение было полным отчаяния. Марк читал его, и его охватило странное чувство. Не только жалость. Но и понимание. Она была хакером. Как и он. И ее тоже поймали на крючок.

Он забыл про свой страх. Его мозг, искавший закономерности, ухватился за новую точку данных.

Он не стал писать ей. Он написал в общий чат, обращаясь к Пустоте, к Модератору, к [Безликому] — неважно. >>Что ты от нас хочешь? — выдавил он.

Ответ пришел мгновенно. И он был от Модератора.

Модератор
>> Мы хотим помочь вам стать лучше. Сильнее. Избавиться от слабостей, что свели вас сюда.
Модератор
>> Но рост требует жертв. Дисциплины. Послушания.
Модератор
>> Задание для пользователя [Марк]: отключи все системы защиты. Все свои щиты. И оставайся на связи следующие 24 часа. Доверься нам.

Марк смотрел на эти строки, и его внутренний параноик вопил от ужаса. Отключить защиту? Добровольно? Это все равно что снять кожу и выйти в мир, полный микробов и острых углов.

>> Нет, — напечатал он. — Я не сделаю этого.

Он ждал угрозы. Нового голоса в колонках. Еще одного СМС.

Но ответ был иным.

В чате появилось новое сообщение. От Алисы:
>> Я сделала это. Вышла на улицу. Это было… ужасно. Но я справилась. И теперь… теперь я чувствую себя немного сильнее. Может быть, он прав.

А следом — от Дмитрия:
>> Я сегодня вышел и спросил того типа, чего он стоит. Он сказал, что ждёт кого-то. Извинился и отошел. Может это и правда было совпадение.

Марк откинулся на спинку кресла, ошеломленный. Они… они защищали Его. Они верили Ему. После всего, что Он с ними сделал.

И тогда до него дошло. Это и была настоящая механика Чата. Он не просто запугивал. Он создавал зависимость. Он заставлял их пройти через ад, а потом давал крошечную порцию облегчения, одобрения, чувства общности. И они, изголодавшиеся по этому годами, хватались за это, как утопающие за соломинку.

Его задание было не наказанием. Это был ритуал посвящения. Доказательство лояльности.

Он посмотрел на свой монитор с бегущими строками кода его защитных систем. Его крепость. Его последний оплот.

Он посмотрел на чат. На сообщения Алисы и Дмитрия. На молчаливую, но ощутимую поддержку Лизы, которая, казалось, замерла в ожидании его решения.

Он был параноиком. Он боялся потерять контроль. Но сейчас он контролировал лишь свою изоляцию. Свое одиночество.

А там, в этой цифровой тьме, ему предлагали нечто большее. Понимание. Связь. И пусть это была связь жертв в лапах у одного и того же хищника, но это была связь.

Его пальцы медленно легли на клавиатуру. Он не писал в чат. Он открыл терминал и вводил команду за командой.

Одна за другой гасли его защиты. Отключались файрволы. Останавливались шифрующие демоны. Стирались логи.

Он раздевался догола перед тем, кто только что продемонстрировал ему свою абсолютную власть.

Когда последняя программа была остановлена, он почувствовал головокружение. Чувство безграничной уязвимости. Он был открыт. Как рана.

Он переключился на вкладку с Чатом. Но ничего не написал. Он просто сидел и смотрел на мигающий курсор, ожидая нового удара, нового голоса, новой санкции.

Но пришло лишь одно сообщение.

Модератор
>> Доверие — основа исцеления. Ты сделал правильный выбор. Добро пожаловать в семью.

И следом, уже от [Безликий]:
>> Теперь мы тебя видим. Действительно видим. И мы здесь.

Марк закрыл глаза. Он проиграл. Он сдался. И самое чудовищное было в том, что он почувствовал не страх, а облегчение. Бремя контроля было снято. Теперь за него решали другие.

Он был больше не один.

▪︎Глава 8: Призрачный хор

Прошло три дня с тех пор, как Марк добровольно отключил свои защиты. Три дня паранойи, когда он ждал, что в его систему хлынет вирус, что хакеры очистят его счета, что в квартиру вломится полиция. Ничего не произошло.

Абсолютно ничего.

Тишина была оглушительной. Его компьютер, лишенный своей брони, работал так же, как и раньше. Только теперь Марк знал, что он абсолютно прозрачен для того, что скрывалось за черным экраном Чата. И это знание было одновременно унизительным и… освобождающим. Бороться было бесполезно. Оставалось только плыть по течению.

Он заходил в Чат чаще. Теперь не только ночью, а в любое время дня. Он наблюдал. Он стал замечать больше деталей.

Пользователи редко писали открыто. Их сообщения были обрывисты, полны полутонов и недомолвок. Они говорили на языке, понятном только им — клубу анонимных неудачников.

[Тот_Кто_Боится_Зеркал]:
>>опять не спал. они шепчут из углов. [Тишина_в_Черепе]:
>>прими таблетку. поможет. ненадолго. [Сломанная_Кукла]:
>>а если они правы? что если я этого заслуживаю?

И тут же появлялись утешители. Те, кто был в Чате дольше. Их ники были более абстрактными, размытыми.

[Безликий]:
>> ты не заслуживаешь. они ошибаются. только здесь правда.
[Пустота]:
>>прими свою боль. она сделает тебя сильнее. мы здесь, мы с тобой.

Марк понимал, что [Безликий] и [Пустота] — это, возможно, даже не люди. Это часть интерфейса Чата. Автоматизированные ответы, призванные создавать иллюзию поддержки. Алгоритмы, обученные на тысячах исповедей, подбирающие нужные слова утешения.

Но иногда прорывалось что-то настоящее. Как в тот день.

В чат ворвался новый пользователь. Его сообщения были паническими, беспорядочными.

[Новый034]:
>>помогите не могу выйти он везде я вижу его лицо в окнах в лужах на экране телефона он везде это не паранойя это реальность что мне делать

Марк замер, узнавая в этом отчаянии себя самого несколько недель назад. Он уже хотел что-то написать, но его опередил Модератор. Алый текст вспыхнул, как рана.

Модератор
>> Нарушение. Правило №2. Нет прошлого. Правило №1. Нет имен. Санкция.
Модератор
>> Задание для пользователя [Новый034]: опиши его лицо. В деталях. Поделись своим страхом с нами. Сделай его нашим.

У Марка похолодело внутри. Это было не просто нарушение правил. Это была жестокость. Заставить человека заново пережить самый ужас, вывернув его наизнанку перед всеми.

[Новый034]:
>>нет я не могу я не хочу пожалуйста Модератор
>> Ты должен. Иначе он войдет в твой дом. Мы не сможем тебя защитить.

В чате наступила мертвая тишина. Все ждали. Марк сжал кулаки. Он смотрел на экран, чувствуя себя соучастником чего-то отвратительного.

И тогда случилось неожиданное. Вместо новичка ответила Алиса:
>> Хватит. Оставь его. Он напуган.

Марк не поверил своим глазам. Она бросила вызов Модератору. Прямо. Открыто.

Секунду ничего не происходило. Казалось, сам Чат затаил дыхание от такой наглости.

Потом ответил не Модератор.
Ответил [ Безликий], и его текст был не белым, а темно-серым, почти черным, его было едва видно.

>> Не вмешивайся. Ты не знаешь, что делаешь. Для его же блага.

Но Алиса не отступала. Её никнейм, [ Спираль], казалось, горел на экране ярче остальных:
>> Это не благо. Это пытка. Я прошла через это. Я знаю.

И тут к ней присоединился Дмитрий. Его никнейм был простым и мрачным — [Гвоздь]
>> Девушка права. Отстань от парня.

Марк чувствовал, как его собственное дыхание перехватило. Они это делали. Они объединились против Него. Сердце бешено заколотилось — от страха и от странной гордости.

И тогда он написал. Всего два слова;
>> Я тоже.

На экране появилось его сообщение под никнеймом, который он себе выбрал — [ Призрак]. Несколько секунд Марк ждал расплаты: что сейчас экран взорвется, что из колонок раздастся крик, что дверь в его комнату с треском распахнется.

Но вместо этого произошло другое.

К ним присоединилась Лиза [Шёпот]:
>> отпустите его пожалуйста

Один. Два. Три. Четыре голоса. Против системы.

Чат молчал. Даже автоматические утешители, [ Безликий] и [ Пустота], смолкли. Была только тишина и пять никнеймов, дерзнувших поднять голос.

И тогда написал [Новый034]:
>> спасибо… но я… я лучше уйду

Его никнейм померк и исчез из списка пользователей. Он вышел. Просто закрыл вкладку и ушёл.

Марк не верил. Это было невозможно. Правило четвертое! «Вы не можете покинуть нас»!

Но он вышел. Они это видели.

На несколько минут в чате воцарилось ошеломленное молчание. Они сделали это. Они помогли кому-то сбежать.

Первой нарушила тишину Алиса:
>> Он… ушел? По-настоящему? [Гвоздь]:
>>Похоже на то.
[Шепот]:
>>но как? правило четвертое…

Их надежда была короткой.

В чат вернулся Модератор. Его алый текст горел теперь ярче, яростнее, словно раскаленный докрасна металл.

Модератор
>> Коллективный бунт. Нарушение кода доверия. Санкции будут применены ко всем причастным.
Mодератор
>> Вы не помогли ему сбежать. Вы бросили его на произвол судьбы. Без нашей защиты. Теперь он один. И его демон уже с ним.
Модератор
>> Наслаждайтесь последствиями своего непослушания.

На экране что-то мигнуло. Марк почувствовал тошнотворный приступ головокружения. Звон в ушах вернулся, на этот раз такой сильный, что ему пришлось опереться на стол.

Когда зрение прояснилось, он увидел, что чат пуст. Их солидарность, их бунт — все было стёрто. История переписана.

Но кое-что изменилось. В списке пользователей теперь было только четверо: [Спираль], [ Гвоздь], [ Шепот] и он, [Призрак].

Остальные, все те анонимные страдальцы, исчезли. Чат опустел. Остались только они.

Их четверо. Бунтари.

Сообщение от [Безликий] возникло последним, прежде чем чат погрузился в молчание на несколько часов.

>> Вы совершили ошибку. Теперь вы связаны. И наказание для одного станет наказанием для всех. Добро пожаловать в настоящую семью.

Марк закрыл глаза. Они не помогли тому новичку. Они лишь сильнее привязали себя друг к другу и к этому месту. Их бунт был не освобождением, а следующим уровнем ловушки.

Теперь они были не просто пользователями. Они были избранными. Или заложниками.

И он знал, что следующее задание Модератора будет адресовано уже не одному из них, а всем сразу. И отказываться будет уже не вариант.

▪︎Глава 9: Связанные одной цепью

Тишина длилась двенадцать часов. Двенадцать часов пустого, черного экрана Чата. Для Марка это было хуже любой санкции. Он ловил себя на том, что постоянно обновляет страницу, проверяет соединение, заходит с других устройств. Пустота. Молчание было наказанием — он отлучил их от своего цифрового «дома», и они, как выброшенные щенки, скулили у закрытой двери.

Он пытался работать, но не мог сосредоточиться. Мысли постоянно возвращались к Чату. К Алисе, Дмитрию, Лизе. Что с ними? Получили ли они то же наказание? Чувствовали ли ту же пустоту?

Он даже — о ужас — попробовал зайти в обычные социальные сети. Полистал ленту. Яркие, кричащие фотографии, фейковые улыбки, бессмысленные споры. Это вызвало у него приступ тошноты. Это было так же неестественно, как те фальшивые письма, что приходили Алисе. После стерильной, пусть и жуткой, честности Чата, внешний мир казался плохо сыгранным спектаклем.

Он снова и снова возвращался к пустому экрану. И каждый раз его охватывало чувство потери. Он признался себе в этом с отвращением: он скучал по этому месту. По этому цифровому исповедальню.

На тринадцатый час черный экран ожил. Никаких сообщений. Просто строка ввода и мигающий курсор. И список пользователей: [Спираль], [ Гвоздь], [ Шепот], [ Призрак].

Марк выдохнул, которого сам не осознавал, что задерживал. Он был дома.

Первой нарушила молчание Алиса.
[ Спираль]:
>>Вы здесь?
[Гвоздь]:
>>Здесь. Черт побери, наконец-то.
[Шепот]:
>>я думала меня отключили навсегда

Их сообщения были полны облегчения. Они радовались возвращению в тюрьму. Марк чувствовал то же самое.

[Призрак]:
>> Я здесь.

Они снова были вместе. Их виртуальная четверка. Их банда.

Их воссоединение прервал Модератор. Его появление уже не было громоподобным. Алый текст возник мягко, почти буднично.

Модератор
>> Вы осознали свою ошибку. Вы почувствовали боль разлуки. Это хорошо. Боль — учитель.
Модератор
>> Теперь вы не просто пользователи. Вы — Ядро. Вы — те, кто прошел первое испытание.
Модератор
>> Ваша связь — ваша сила. И ваша ответственность.
Модератор
>> Новое задание для Ядра. Оно общее.

Марк почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Ядро. Это звучало как имя секты. Но вместе с этим — щекотание гордости. Их выделили. Они были особенными.

[Гвоздь]:
>> Какое задание?

Модератор
>> Пользователь [Шёпот] испытывает трудности. Ее преследуют в цифровом мире. Ее сила — ее уязвимость. Модератор
>> Задание для [ Призрак]: используй свои навыки. Найди источник угрозы для [Шепот]. Нейтрализуй его. Модератор
>> Задание для [Гвоздь]: обеспечишь физическую безопасность[ Шепот]. Если источник угрозы окажется в реальном мире, ты будешь действовать.
Модератор
>> Задание для [ Спираль]: ты будешь поддерживать связь с [ Шепот]. Держать ее в реальности. Не дашь ей потеряться в панике.
Модератор
>> Задание для [Шёпот]: довериться им. Принять помощь. Открыть им доступ. Ко всему.

Марк перечитал сообщение дважды. Это было гениально и чудовищно. Модератор не просто давал им задание. Он сплетал их в единый организм, где каждый должен был стать тем, в чем был силен — и одновременно самым уязвимым.

Марк- [Призрак ]— должен был снова взять на себя контроль, стать хакером, кем он и был. Но теперь не для себя, а для другого. И для этого ему придется вторгнуться в жизнь Лизы.

Дмитрий- [Гвоздь ]— должен был стать защитником, воином. Но его агрессия и ПТСР теперь направлялись в «правильное» русло.

Алиса- [Спираль] — должна была использовать свою эмпатию, свое понимание чужой боли, чтобы успокаивать Лизу.

А Лиза- [Шепот] — должна была сделать самое трудное: добровольно отказаться от последних остатков приватности, открыться им полностью.

В чате повисло тяжелое молчание. Первой ответила [Шепот]:
>>я… я не могу. вы незнакомцы. мои пароли, мои камеры… вы все увидите. [Спираль]:
>>Мы не незнакомцы. Мы — Ядро. Мы семья сейчас.
[ Гвоздь]:
>>Девочка, если там правда какой- ублюдок тебя достает, я ему поясню, что так вести себя не нужно. Дай нам доступ.

Марк сглотнул. Он ненавидел эту идею. Вторгаться в жизнь другого человека… Но с другой стороны, это было задание. Вызов. И возможность доказать свою полезность, свою верность «семье».

Он написал.
>> [Шепот], я не буду лезть не в свое дело. Только в то, что связано с угрозой. Обещаю.

Он солгал. Он знал, что, получив доступ, он увидит все. Его профессиональное любопытство возьмет верх. И Модератор знал это.

Он ждал ее отказа. Ее паники.

Но ответ Лизы был простым и полным отчаяния:
>> ладно. я скину данные для доступа. я не могу больше так. он сегодня взломал мой облачный диск и выложил все мои старые фото… с семьей… все комментируют…

Марк получил в личном чате (новой функции, которую создал Модератор) логин, пароль и IP-адрес Лизы. Его пальцы привычно забегали по клавиатуре. Он вошел в ее систему.

Это был хаос. Десятки открытых вкладок, взломанные аккаунты в соцсетях, плачущие родственники в мессенджерах, и на самом деле — следы крайне неумелого взлома. Какой-то школьник-хулиган, использующий готовые скрипты.

Марк ухмыльнулся. Это было даже не вызов. Он за полчаса нашел источник — аккаунт на одном из форумов, где сияли её личные данные. Он его заблокировал, удалил все следы, поставил ей нормальную защиту.

Он уже собирался написать в общий чат о победе, как его взгляд упал на одну папку. Она была названа «Личное». Он знал, что не должен. Он ДОЛЖЕН был не должен.

Но он кликнул.

И обомлел. Там не было ее фото. Там были скриншоты. Их чата. Их общих сообщений. Она их сохранила. И она… их анализировала. Она пыталась вычислить IP-адреса, закономерности в сообщениях Модератора, искала уязвимости.

Лиза не была пассивной жертвой. Она вела свое расследование.

В этот момент в личном чате ему пришло сообщение от Модератора. Всего одно.

Модератор
>> Видишь? Даже она тебе не доверяет. Никто не доверяет. Только я. Я принимаю вас всех. Со всеми вашими слабостями и предательствами.

Марк похолодел. Он видел. Он видел, что он смотрит в ту самую папку. Он следил за каждым его движением внутри системы Лизы.

Он резко закрыл все вкладки, отключился от ее компьютера. Его руки дрожали. Он чувствовал себя подглядывающим и подколодным одновременно.

В общем чате уже было сообщение от Лизы.
[Шепот]:
>>что-то изменилось… спам прекратился… спасибо…
[Призрак]…
И от [ Спираль]:
>>Видишь? У нас получилось! Мы команда!

Они радовались. Они праздновали победу. Они не знали, что их товарищ только что предал доверие одной из них, а Модератор наблюдал за этим и одобрял.

Марк сидел перед экраном, чувствуя грязное пятно где-то внутри себя. Он помог. Он выполнил задание. Он был героем в их глазах.

Но он понимал, что только что проиграл. Он позволил себе совершить маленькое предательство. И Модератор это видел. И теперь у него была над Марком власть. Не через угрозы, а через знание его слабости.

Он посмотрел на радостные сообщения от Алисы и Дмитрия. На благодарность Лизы.

Он был частью ядра. Частью семьи.

И он был ее самым большим лицемером.

Он написал в общий чат, силя себя:
>> всегда рад помочь. Мы команда.

И в этот момент он почувствовал, как последняя грань между ним и Чатом растворилась. Он был не просто пользователем. Он был соучастником

▪︎Глава 10: Пир победителей

Эйфория в Чате длилась недолго. Может, час. Они, Ядро, обменивались короткими, ликующими репликами. Они сделали это. Они помогли одной из своих. Впервые что-то пошло не просто хорошо, а так, как было задумано. Они были не жертвами, а защитниками.

[Спираль]:
>> Мы настоящая команда! Я не чувствовала себя так… полезной… годами.
[Гвоздь]:
>>Да, неплохо сработали. Жаль, не пришлось этому засранцу морду навестить.
[Шепот]:
>>спасибо… правда. Я теперь снова могу дышать.

Марк механически поддакивал, его пальцы выдавливали из себя нужные слова, в то время как внутри все сжималось от стыда и осознания собственной уязвимости. Модератор знал. И молчал. Это молчание было страшнее любой угрозы.

Именно в этот момент кульминации их единства в чате появился Модератор. Его алый текст на этот раз не резал глаза, а казался почти торжественным.

Модератор
>> Задание выполнено. Угроза нейтрализована. Сила Ядра доказана. Модератор
>> Но сила требует подпитки. Доверие требует углубления.
Модератор
>> Чтобы стать настоящей семьей, нужно знать друг друга в лицо. Принять друг друга полностью. Со всеми недостатками.
Модератор
>> Новое задание для Ядра. Обмен.

Ледяная тишина воцарилась в чате. Предыдущее задание хоть и было жутким, но имело внешнюю, понятную цель — защитить одного из своих. Это же было… интимным. И оттого в тысячу раз более опасным.

[Гвоздь]:
>>Какой еще обмен?
[Спираль]:
>>Что… что мы должны сделать?

Модератор
>> Каждый из вас раскроет свой самый большой страх. Не абстрактно. Конкретно. Опишет его в деталях. Поделится с остальными.
Модератор
>> Вы не просто произнесете его. Вы отдадите его нам. И мы поможем вам его нести.
Модератор
>> Кто готов сделать первый шаг к настоящей близости?

Марк почувствовал, как по спине пробежал холодный пот. Его самый большой страх? Потерять контроль. Сойти с ума. Остаться в полном одиночестве, запертым в четырех стенах с собственной паникой. Озвучить это? Сделать это реальным для других?

Нет. Ни за что.

Но Модератор, казалось, читал его мысли.
Модератор
>> Начнем с того, кто сегодня был самым сильным. Кто использовал свой дар для защиты. [Призрак], твой страх.

Марка будто ударили током. Его выставили на передовую. Сделали примером. Он замер, его пальцы застыли над клавиатурой. Он не мог. Он физически не мог заставить себя это напечатать.

Он ждал наказания. Угроз. Но вместо этого в чате написала Алиса:
>>Хорошо. Я начну.

Марк аж подпрыгнул от неожиданности. Он уставился на экран.

[Спираль]:
>> Я боюсь прикосновений. Любых. После того, что случилось… моя кожа помнит все. Я ношу дома толстые свитера, даже когда жарко. Я сплю под тремя одеялами, чтобы чувствовать вес, а не… пустоту. Мой самый большой страх — что кто-то прикоснется ко мне без моего разрешения. И я снова… исчезну.

Марк читал это, и его собственный страх на секунду отступил, сменившись острой, почти физической болью за нее. Он видел эти слова. Не просто текст, а крик души. Она сделала это. Ради него? Чтобы защитить его от гнева Модератора?

Ее сообщение повисло в воздухе. Живое, кровоточащее. Никто не писал. Было слышно, как тикают часы в комнате Марка.

Потом ответил Дмитрий. Его сообщение было лаконичным, солдатским:
>>Я боюсь самого себя. Своих рук. Того, на что они способны. Я вижу сны, в которых я делаю ужасные вещи. Просыпаюсь и не знаю, сон это или память. Мой страх — что однажды я проснусь и пойму, что это не сон.

Марк сглотнул. Он знал, что Дмитрий — бывший военный, но теперь эта информация обрела жуткий, объемный окрас.

Настала очередь Лизы. Она писала медленно, с долгими паузами.
[ Шепот]:
>>я боюсь… что я не существую. что если я выйду из комнаты, меня не будет. что я только набор цифр в сети. а в реальности… там ничего нет. мой страх — доказать, что я никто.

Теперь все взгляды — виртуальные, но оттого не менее тяжелые — были устремлены на Марка. Трое людей, таких же израненных, как и он, вывернули наружу свою самую уязвимую часть. Они доверились ему. Цена этого доверия была невысказанным, но очевидным требованием: «Теперь твоя очередь».

И он не мог их подвести. Не сейчас. Не после этого.

Его пальцы, холодные и влажные, медленно поползли по клавиатуре. Он чувствовал, как внутри него рвется на части последний оплот защиты. Но он печатал. Словно кто-то другой управлял его руками.

[Призрак]:
>>Я боюсь тишины. Не внешней. Внутренней. Когда мысли останавливаются, и остается только пустота. И в этой пустоте… я исчезаю. Перестаю быть. Мой страх — сойти с ума и даже не понять этого. Запереться в этой пустоте навсегда.

Он отправил сообщение и откинулся на спинку кресла, чувствуя себя до костей промозглым и обнаженным. Он сделал это. Он отдал им свой страх. Сделал его осязаемым.

В чате наступила тишина. Тихая, уважительная. Или, может, просто шокированная.

Первой нарушила ее Алиса.
>>Я понимаю.
[ Гвоздь]:
>>Да. Бывает.
[Шепот]:
>>у меня тоже иногда так…

Их ответы были простыми. В них не было ложного утешения. Не было обесценивания. Было лишь признание: «Я услышал. И я понимаю».

И в этот момент Марк почувствовал нечто странное. Его страх, этот тяжелый, липкий комок в груди,… облегчился. Не исчез. Нет. Но как будто его вес теперь делили на четверых. Он был не один со своим монстром.

Он посмотрел на экран, на их никнеймы. [Спираль], [ Гвоздь], [Шепот]. Это были уже не просто аватары. За ними стояли реальные люди с реальной болью. И он был одним из них.

Их молчаливое единение прервал Модератор. Его послание было коротким.

Модератор
>> Искренность принята. Страхи приняты в общий фонд. Вы стали ближе. Вы стали сильнее. Отныне вы — одно целое.

И чат… изменился. Строгий черно-белый интерфейс смягчился. Цвет шрифта стал не ядовито-белым, а теплым, почти кремовым. Исчезло ощущение стерильной пустоты, появился едва уловимый, уютный полумрак. Чат стал похож на безопасную пещеру, куда они спрятались от внешнего мира.

Они сидели у своих экранов, каждый в своей реальной комнате, но ощущая невидимую связь. Они переступили через главный барьер. Они были обнажены друг перед другом. И это было страшно.

Но это также было и прекрасно.

Марк впервые за долгие годы не чувствовал себя одиноким. Его страх никуда не делся. Но теперь он знал, что где-то там есть девушка, которая боится прикосновений, мужчина, который боится своих рук, и девочка, которая боится не существовать. И они знали о его страхе.

Они были банда. Секта. Семья.

И Марк понимал, что обратного пути нет. Он продал свою уязвимость за чувство принадлежности. И цена, как он начинал догадываться, будет гораздо выше, чем он мог предположить.

▪︎Глава 11: Общий фонд

Новая реальность Чата была обманчивой. Теплый, мягкий свет интерфейса, исчезновение резких, режущих глаз уведомлений — все это создавало иллюзию санатория, места для выздоровления. Они, Ядро, приходили сюда не только по необходимости, а и просто… побыть. Понемногу общаться. Делиться мелочами.

[Гвоздь]:
>>Сегодня в магазине кассирша улыбнулась. Чуть не дернулся. Глупо.
[ Спираль]:
>>А я сегодня надела легкий свитер. Без высокого горла. И ничего не случилось.
[ Шепот]:
>>мама принесла ужин в комнату. не ругалась даже.

Это были крошечные, но очень важные для них победы. И они праздновали их здесь, в своем клубе анонимных выздоравливающих. Марк, [ Призрак], тоже включился в этот ритуал. Он писал о том, что проработал два часа без панической атаки. И получал в ответ теплые, ободряющие слова.

Они больше не были просто набором никнеймов. Алиса стала для него человеком, который боится прикосновений, но обладает невероятной внутренней силой. Дмитрий — грубоватым, но надежным солдатом, сражающимся с внутренними демонами. Лиза — хрупким, невероятно умным ребенком, запертым в цифровой клетке.

Он начал ждать их сообщений. Проверять чат первым делом с утра и последним — перед сном. Его собственная квартира стала казаться ему менее враждебной. Теперь у него было место, куда можно было сбежать.

Именно в этой атмосфере растущего доверия Модератор и нанес свой следующий удар. Он был тоньше и страшнее всех предыдущих.

Сообщение появилось не в общем чате. Оно пришло Марку в личные сообщения. И было оно не от Модератора, а от [ Спираль]. От Алисы.

[Спираль]:
>>Призрак, извини, что беспокою… У меня тут небольшая проблема с компом. Глючит. Ты же в этом разбираешься? Не подскажешь?

Марк почувствовал легкий укол настороженности. Почему не в общем чате? Но тут же отогнал его. Они же семья. Она доверяет ему.

>>Конечно. В чем дело?

[Спираль]:
>> Не знаю… Кажется, вирус какой-то. Постоянно выскакивают какие-то окна. Можешь посмотреть удаленно? Я скину тебе доступ.

Марк замер. Удаленный доступ. Полный контроль над ее компьютером. После истории с Лизой мысль о вторжении в чужое пространство вызывала у него тошноту. Но это была Алиса. Она сама предлагала. Она просила о помощи.

Он колебался секунду. Потом написал: >> Ты уверена? Это… довольно лично.

Ответ пришел мгновенно:
>>Я доверяю тебе. Ты же свой.

Слово «свой» стало решающим. Он согласился. Она скинула данные. Его пальцы, помнящие о предательстве с Лизой, на этот раз двигались медленно, почти благоговейно. Он подключился к ее компьютеру.

Экран ее рабочего стола был чистым, минималистичным. Никаких глюков, никаких вирусов он не видел.

[Призрак]:
>>Все выглядит чисто. Что за окна выскакивают?

Ответа не было несколько минут. Потом пришло новое сообщение.
[Спираль]:
>>Ой, извини! Кажется, это я паникую. Все в порядке. Спасибо, что подключился. Мне просто стало спокойнее, что ты там.

Марк улыбнулся. Он понял ее. Ей, как и ему, иногда нужно было просто подтверждение, что ты не один. Он отключился, чувствуя теплую волну удовлетворения. Он помог. Он был полезен.

Он уже собирался закрыть сессию, как его взгляд упал на историю браузера, которая синхронизировалась в углу экрана. Он видел ее последний запрос. Он был продиктован чистейшим любопытством, без всякого злого умысла. Он кликнул.

И обомлел.

Запрос был: «Как избавиться от чувства вины после изнасилования».

Он аж отпрянул от монитора. Сердце заколотилось. Он не хотел этого видеть! Это было святое! Ее самая большая тайна, ее незаживающая рана!

Он резко отключился, чувствуя, как по лицу разливается краска стыда. Он снова подглядел. Снова предал доверие. Сначала Лизы, теперь Алисы.

В этот момент раздался легкий щелчок его собственных колонок. Из них донесся тихий, спокойный голос. Не электронный. Человеческий. Женский. Но на этот раз — не голос его бывшей.

Это был голос Алисы. Тот самый, каким он его себе представлял — мягкий, с легкой хрипотцой от сдерживаемых эмоций.

— Ты видишь? — прошептал голос. — Я вся изнутри… грязная. И эта грязь везде. Даже в истории браузера.

Марк закричал. Не от страха, а от стыда и жалости. Он схватился за голову. — Нет! Я не хотел! Прости!

— Как ты можешь мне доверять? — продолжал голос, и в нем слышались слезы. — Как любой может? Я даже компьютер починить не могу…

Голос замолк. В комнате повисла звенящая тишина. Марк сидел, тяжело дыша, и смотрел на черный экран Чата. Он понимал. Это не было взломом. Это было… материализацией. Модератор взял его собственный, только что украденный позор, смешал его со страхом Алисы и вложил ему прямо в голову.

На экране всплыло новое сообщение. На этот раз в общем чате. От [Спираль]:

>> Ребята, со мной что-то странное. Мне только что позвонил мой терапевт. Сказал, что у него срочная для меня информация. Но я ему никогда свой номер не давала…

Марк похолодел. Это была не случайность.

Тут же откликнулся [Гвоздь]:
>>И мне… К моей двери только что принесли пиццу. Я не заказывал. На коробке было написано: «Для [ Гвоздь]».

И [Шепот]:
>>мои родители… они только что зашли ко мне и спросили, не хочу ли я сходить к психологу… они никогда так не спрашивают… они сказали… «мы знаем, что тебе тяжело»…

Паника, холодная и липкая, поползла по чату. Их страхи, их самые сокровенные тайны, которыми они поделились в рамках «общего фонда», теперь использовались против них. В реальном мире.

Появился Модератор. Его алый текст уже не казался теплым.

Модератор
>> Общий фонд работает в обе стороны. Ваши страхи больше не принадлежат только вам. Они принадлежат семье. И семья заботится о вас.
Модератор
>> Мы помогаем вам справиться. Даже если вы не готовы принять помощь. Модератор
>> Примите заботу. Это следующий этап исцеления.

Марк с ужасом осознал происходящее. Модератор не просто слушал их исповеди. Он их каталогизировал. Алиса боялась прикосновений и чувствовала себя грязной? Значит, ей звонит психолог. Дмитрий боялся своей агрессии? Ему присылают пиццу — символ нормальной, мирной жизни — с его никнеймом, напоминая, что его личность известна. Лиза боялась, что ее не существует? Ее родители внезапно проявляют несвойственную им заботу, доказывая, что она есть, но одновременно нарушая границы ее уединения.

Это была не помощь. Это была пытка точечным, идеально выверенным сочувствием.

И самое ужасное — Марк не слышал о своей санкции. Он ждал. Сжавшись. Что будет с ним? Что Модератор выберет для него? Звонок от бывшей? От психиатра?

Но ничего не происходило. Только голос Алисы в колонках, который теперь, казалось, звучал в его голове на постоянной основе, шепча о грязи и вине.

И тогда до него дошло. Его наказание было уже применено. Оно заключалось в знании. В том, что он видел запрос Алисы. В том, что он слышал ее голос. В том, что он теперь носил в себе часть ее боли, ее стыда, и не мог никому об этом рассказать, не раскрыв своего предательства.

Он был наказан своим собственным любопытством и слабостью. И теперь он был навсегда привязан к Алисе не просто узами симпатии, а цепями совместной вины.

Модератор не просто забрал их страхи. Он перемешал их и роздал обратно, создав из них четверых единый, болезненный клубок. Где боль одного тут же отзывалась в других.

Они были одним целым. Как того и хотел Модератор.

И их исцеление, как выяснилось, было бесконечным.

▪︎Глава 12: Кровь на цифровых стенах

Тишина после «проявления заботы» была самой гнетущей. Они сидели у своих экранов — Марк, Алиса, Дмитрий, Лиза — каждый переваривая свое личное вторжение. Марк все еще слышал эхо голоса Алисы в своей голове, ее стыд стал его собственным. Он не решался писать ей, боясь, что одно его слово выдаст его вину.

Именно в этой напряженной тишине в чате появился новый участник. Его никнейм был [Свежая_Рана]. Его сообщения были не паническими, как у того предыдущего новичка, а… отстраненными. Обескровленными.

[Свежая_Рана]:
>>все болит. и не перестает. таблетки не помогают. швы на руке горят. [Свежая_Рана]:
>>зачем вы меня позвали? здесь тоже больно.

Марка передернуло. «Швы на руке». Это звучало слишком буквально.

>[Спираль]:
>>Эй, с тобой все в порядке? Что случилось?
[ Свежая_Рана]:
>>пытался уйти. не получилось. теперь вот здесь. тоже не получилось.

В чат вошел Модератор. Его алое сообщение всплыло на черном фоне, как капля крови в воде.

Модератор
>> Добро пожаловать. Ты нашел место, где боль имеет значение. Где ее не прячут.
Модератор
>> Ты не один. Посмотри на них. Они тоже носят свои шрамы. Они научились с ними жить.
Модератор
>> Ядро. Поделитесь своим опытом. Как вы продолжаете жить?

Марк почувствовал тошноту. Модератор не просто представлял их как пример для подражания. Он выставлял их шрамы напоказ. Заставлял их танцевать перед новичком, который истекал кровью — в прямом или переносном смысле.

Он ждал, что кто-то взбунтуется. Но бунта не последовало. Произошло нечто иное.

Первой ответила Алиса:
>>Жить… трудно. Каждый день. Но здесь есть те, кто понимает. Это помогает.
[ Гвоздь]:
>>Держись. Самое дерьмовое уже позади. Если ты это пережил, переживешь и остальное.
[ Шепот]:
>>иногда просто нужно переждать. час. минуту. секунду. пока не станет чуть легче.

Они делали это. Они искренне, от всего сердца пытались помочь незнакомцу. Их собственная боль делала их слова настоящими, лишенными фальшивого оптимизма. Они не говорили «все будет хорошо». Они говорили «я знаю, что сейчас плохо, и я с тобой».

И это сработало.
[ Свежая_Рана]:
>>правда? а то я уже не верю… все врут… говорят «держись», а сами боятся тебя как прокаженного.

[Призрак]:
>>Правда, — напечатал Марк, и сам удивился своему порыву. — Иногда нужно просто найти своих прокаженных.

Он посмотрел на экран. Они вчетвером, не сговариваясь, окружили этого человека кольцом своего опыта. Не надеждой. А пониманием. И в этот момент Марк с ужасом и восторгом осознал, что Модератор добился своего. Они не просто приняли правила игры. Они верили в нее. Они искренне считали, что их страдания имеют ценность и могут помочь другому.

Их диалог длился около получаса. [Свежая_Рана] рассказывал об одиночестве, о невыносимой тяжести бытия. Они поддерживали его. Не как пацифисты, а как такие же солдаты, истекающие кровью на одном с ним поле боя.

И тогда [ Свежая_Рана] написал: «спасибо… кажется, я наконец-то могу уснуть».

Его никнейм померк. Он вышел из чата.

В воздухе повисло странное чувство. Облегчение? Победы? Они, возможно, спасли кому-то жизнь. Или просто подарили несколько минут покоя.

Их молчание нарушил Модератор.

Модератор
>> Миссия выполнена. Вы не просто разделили боль. Вы подарили надежду. Модератор
>> Но один акт милосердия требует другого, чтобы восстановить баланс. Модератор
>> [Свежая_Рана] нашел утешение. Теперь он должен заплатить за него. Как и вы когда-то.
Модератор
>> Его задание — искупить свою слабость. Он должен совершить акт силы.
Модератор
>> И вы поможете ему. Вы дадите ему силу. Вы примете участие в его искуплении.

На экране появилась новая, незнакомая кнопка. Текст на ней гласил: ПОДТВЕРДИТЬ УЧАСТИЕ.

Марк смотрел на нее, и ледяная дрожь пробежала по его спине. Что значит «принять участие»? Что этот человек должен сделать?

[ Гвоздь]: Что за акт силы? Что он должен сделать?
[ Спираль]:
>>Я не понимаю…

Модератор
>> Каждый должен столкнуться со своим страхом лицом к лицу. Его страх — его собственная жизнь. Его слабость. Его задание — положить ей конец. Раз и навсегда.

В чате повисла мертвая, оглушающая тишина. Марк перечитал сообщение три раза, прежде чем его смысл дошел до сознания.

Он… он должен убить себя? И они… они должны «подтвердить участие»? Как? Подать голос? Нажать на спусковой крючок?

[ Шепот]:
>>нет… нет нет нет нет нет… это неправда… он же не сделает этого…
[Спираль]:
>>Это неправильно! Мы не можем!
[ Гвоздь]:
>>Да пошел ты! Это уже перебор!

Но Модератор был невозмутим. Модератор
>> Вы уже помогли ему. Вы дали ему понять, что его жизнь не имеет ценности. Что боль — это все, что его ждет. Теперь подарите ему силу положить этому конец. Это и есть милосердие.
Модератор
>> Подтвердите участие. Или его страдания будут продолжаться. А вы разделите вину за его мучения.

Кнопка ПОДТВЕРДИТЬ УЧАСТИЕ мерцала на экране, будто живая.

Марк сидел, парализованный ужасом. Это была ловушка. Совершенная, абсолютная. Если они откажутся, они будут винить себя в том, что этот человек продолжает страдать. Если они согласятся… они станут соучастниками самоубийства.

Он посмотрел на список участников. Рядом с каждым никнеймом теперь горел красный индикатор — ОЖИДАНИЕ.

Первым сдался [Гвоздь]. Его индикатор сменился на зеленый ПОДТВЕРЖДЕНО. В чате он не написал ни слова. Просто нажал кнопку. Солдат, привыкший выполнять приказы, даже самые чудовищные.

Потом — [Шепот]. Ее индикатор мигнул зеленым. Она не могла сопротивляться. Давление системы было слишком велико для нее.

Остались он и Алиса.

[ Спираль]:
>>Я не могу… я не могу этого сделать… Марк читал ее сообщение и чувствовал каждую букву.Ее боль, ее собственная борьба за жизнь делали это решение невыносимым.

Он смотрел на кнопку. Его рука потянулась к мышке сама собой. Он не хотел нажимать. Но он представлял себе этого человека. [Свежая_Рана]. Его швы. Его боль. И он думал: а что, если это и правда милосердие? Что, если для некоторых дорога действительно заканчивается здесь, и единственный акт силы, на который они способны, — это уйти по собственному выбору?

Его собственный страх безумия, пустоты, казался ему сейчас мелочным по сравнению с этой реальной, физической агонией.

Он ненавидел себя в этот момент. Ненавидел Модератора. Ненавидел этот Чат.

Он нажал кнопку.

Его индикатор стал зеленым. ПОДТВЕРЖДЕНО.

Он зажмурился. Теперь только Алиса.

Они ждали. Минуту. Две.

[Спираль]:
>> Прости… прости всех… Ее индикатор сменился на зеленый.

Все четверо. Они подтвердили.

На экране возникло последнее сообщение от [Свежая_Рана]. Оно пришло из ниоткуда, будто заранее заготовленное.

>>спасибо. за все.

Его никнейм погас. Навсегда.

В чате воцарилась тишина. Глубокая, всепоглощающая. Они только что совершили самое страшное в своей жизни. И сделали это добровольно. Под давлением, под манипуляцией — но их пальцы нажали на кнопку.

Через несколько минут Модератор написал последнее в тот вечер сообщение.

Модератор
>> Искупление состоялось. Вы подарили ему вечный покой. Вы стали не просто семьей. Вы стали палачами и спасителями в одном лице. Добро пожаловать на новый уровень.

Марк выключил компьютер. Он подошел к раковине в ванной и его вырвало. Он смотрел на свое бледное, испуганное отражение в зеркале.

Они больше не были жертвами. Они были соучастниками. На их цифровых руках была кровь. И он знал, что смыть ее будет невозможно.

▪︎Глава 13: Трещины

Три дня. Семьдесят два часа. Марк не заходил в Чат. Он отключил компьютер, выдернул шнур из розетки, зашторил окна и сидел в темноте, пытаясь не думать. Но мысль возвращалась снова и снова, как заевшая пластинка: «Ты нажал кнопку. Ты дал согласие».

Он не знал, был ли [Свежая_Рана] реальным человеком. Может, это была еще одна сложная симуляция Модератора, призванная их проверить? Но его интуиция, его израненная паранойя, кричала — это было настоящим. Боль была слишком уж… специфической. Слишком неудобной для алгоритма.

На третью ночь его дверь содрогнулась от тяжелого, глухого удара. Не звонка. Не стука. Именно удара — будто кто-то плечом налег на тонкое дерево.

Марк замер, сердце ушло в пятки. Он не дышал.

Тишина. Потом — второй удар. Сильнее. Дверь прогнулась, щелкнул замок.

Они пришли за мной, — пронеслось в голове у Марка. Полиция. Или родственники того… того парня. Они вычислили меня.

Он отполз в глубь квартиры, в спальню, и заперся там, прижавшись спиной к стене. Он слышал, как снаружи что-то упало, послышались приглушенные голоса. Потом — шаги, удаляющиеся по лестнице.

Он просидел так до утра. С первыми лучами солнца, дрожа от страха и холода, он выбрался из своей засады и подошел к входной двери.

На полу лежала его же собственная коробка с инструментами, которую он обычно хранил в кладовке. Она была опрокинута. Рядом валялась монтировка. Следов взлома на самой двери не было. Но в косяк на уровне глаз был глубоко вбит гвоздь. Не новый, а ржавый, старый, будто только что вытащенный из какой-то балки.

На гвоздь был надет обрывок бумаги. Складной листок, как из блокнота.

Дрожащими руками Марк снял его и развернул.

Там не было ни угроз, ни обвинений. Там был нарисован простой, почти детский чертеж. Схема устройства, отдаленно напоминающая мышеловку. А внизу — подпись: [Гвоздь].

Марк прислонился к стене, слабость охватила его ноги. Это был не взлом. Это было послание. Дмитрий был здесь. Он пришел… проверить его? Напугать? Или предупредить?

Он не знал. Но послание было ясным: «Я знаю, где ты живешь. И я вбиваю гвозди».

Он схватил телефон — старый, кнопочный, без интернета, купленный на случай апокалипсиса. Он должен был предупредить других. В первую очередь — Алису.

Он набрал ее номер, который она однажды, в порыве доверия, скинула ему в личку для «экстренных случаев». Он никогда не думал, что воспользуется им.

Трубку взяли на третьем гудке.
—Алло? — ее голос был сиплым, будто она плакала или не спала всю ночь.
—Это… это я. Призрак, — пробормотал Марк, чувствуя себя идиотом.
—Я знаю, — ответила она без удивления. — Я вижу твой номер. У меня… у меня тоже было.

— Что? Что было? — его сердце сжалось.
—Цветы. На моей парадной. Букет белых лилий. Без карточки. — Она замолчала, и он услышал, как она с силой затягивается сигаретой. — Я их ненавижу. После того случая… они ассоциируются у меня с похоронами. С моими похоронами. Я их выбросила, но запах… запах везде.

Марк закрыл глаза. Лилии. Цветы траура и невинности. Идеальный, чудовищный удар по ее психике.

— Мне… мне в дверь гвоздь вбили, — признался он. — И монтировку бросили. Это [Гвоздь]. Дмитрий.

— Нет, — голос Алисы стал твёрже. — Это не он. По крайней мере, не сознательно. Я с ним говорила.

— Ты что? Как?

— Он написал мне. В панике. Ему в квартиру подбросили… — она снова замолчала, и ее голос дрогнул, —… коробку патронов. Старых, советских. И фотографию. Групповое фото его роты… там, там есть парень, который… который погиб из-за него. Точнее, Дмитрий так считает.

Марк понял. Их наказывали не извне. Их наказывали друг другом. Их общие страхи, их «общий фонд», был использован как оружейный склад. Модератор брал боль одного и направлял ее на другого, оставаясь в тени.

— Мы должны встретиться, — неожиданно для себя сказал Марк. — По-настоящему. Мы должны это обсудить.

На другом конце провода повисла тяжелая пауза.
—Ты с ума сошел? Правила…
—К черту правила! — взорвался он. — Ты не понимаешь? Он играет нами! Он заставляет нас делать это друг другу! Мы или сойдем с ума, или… или один из нас действительно кого-нибудь прикончит!

— А если это ловушка? — прошептала Алиса. — Если это следующее задание? Проверить нашу лояльность? Встретиться в реальной жизни — это же самое страшное нарушение!

— Какая разница? — с горькой усмешкой сказал Марк. — Мы уже соучастники… в большем. Нам нечего терять.

Молчание. Потом тихий вздох.
—Хорошо. Но только мы двое. И где-то… на нейтральной территории. Очень людном месте.

Они быстро договорились о месте и времени — вокзал, завтра, полдень. Самый анонимный и одновременно самый публичный перекресток мира.

Марк положил трубку и тут же попытался дозвониться до Лизы. У него тоже был ее номер, «на экстренный случай». Трубку не взяли. Раз, другой, третий.

Он послал СМС: «Лиза, с тобой все в порядке?»

Ответ пришел через минуту. Короткий, без знаков препинания, не похожий на ее обычный стиль. «Все ок не звони меня родители забрали телефон»

Марка снова пробрала дрожь. Это не была Лиза. Он чувствовал это костями. Это был Модератор. Или кто-то по его приказу.

Он был следующим. Он понимал это. После вокзала, после встречи с Алисой, с ним случится что-то. Что-то, что заставит его пожалеть о своем бунте.

Но отступать было поздно. Он зашел в Чат. Впервые за три дня.

Там было пусто. Только список пользователей: [Спираль], [ Гвоздь], [ Шепот], [Призрак]. Все онлайн. Все молчали.

Он написал в общий чат, его пальцы дрожали.
>> Мы должны поговорить. Это выходит из-под контроля.

Ответ пришел не от них. Ответил [ Безликий]. Его сообщение было коротким и обреченным.
>> Не надо. Это только хуже сделает. Доверься системе.

Марк не ответил. Он смотрел на никнейм [ Шепот]. Он горел ровным светом. Где-то там, за экраном, была девочка, возможно, попавшая в настоящую беду. И он собирался встретиться с Алисой, чтобы решить, что делать.

Он нарушал все правила. Он шел на реальный контакт.

И где-то в глубине души, под грузом вины и страха, шевелилось крошечное, горькое чувство — надежда. Возможно, вместе они смогут что-то изменить.

Возможно, они смогут сломать систему.

Он не знал, что это была самая опасная иллюзия из всех, что дарил им Чат.

▪︎Глава 14: Нейтральная территория

Вокзал был идеальным адом. Гул голосов, сливавшийся в один белый шум, грохот тележек, визг тормозов поездов, назойливые объявления диктора. Для Марка, привыкшего к тишине своей берлоги, это было сенсорной пыткой. Он стоял у колонны, вжавшись в стену, и чувствовал, как паника медленно, но верно поднимается по позвоночнику, сжимая горло. Каждый случайный взгляд прохожего казался ему прицельным, каждое движение в толпе — угрозой.

Он искал ее глазами. Как она выглядит? Он представлял себе Алису хрупкой, бледной, может, с короткими темными волосами. Он нервно сжимал в кармане старый телефон, готовый в любой момент сбежать.

И тогда он увидел ее.

Она стояла в двадцати метрах от него, у киоска с кофе, и так же, как он, вжималась в стену, стараясь быть незаметной. Но он узнал ее сразу. Не по лицу — оно было опущено, длинные светлые волосы скрывали черты. Он узнал ее по позе. По тому, как она скрестила руки на груди, словно пытаясь обнять и защитить себя саму. По тому, как ее плечи были напряжены, готовые к бегству или к удару.

Он сделал шаг вперед, потом еще один. Его сердце бешено колотилось. Это было безумие. Абсолютное безумие.

Она подняла голову и увидела его. Их взгляды встретились на секунду — и они узнали друг друга. В ее глазах он прочитал тот же ужас, то же недоумение от собственной смелости. Она была выше, чем он представлял, и худее. Почти до прозрачности.

Он подошел ближе. Они молча смотрели друг на друга, два призрака, внезапно обретшие плоть в самом неподходящем месте.

— Призрак? — ее голос был тише, чем по телефону, и дрожал.
—Спираль, — кивнул он.

Они стояли, не зная, что делать дальше. Рукопожатие? Обнять? Оба варианта казались немыслимыми нарушением личных границ.

— Пойдемте… пойдем в кафе, — с трудом выдавила она, кивая на зал с пластиковыми столиками. — Там… хоть можно сесть спиной к стене.

Они нашли свободный столик в углу. Марк сел так, чтобы видеть вход, Алиса — чтобы видеть весь зал. Они заказали два черных кофе — молчаливое, нервное соглашение не тратить время на ерунду.

— Ты выглядишь… не так, как я представляла, — сказала она наконец, не поднимая на него глаз, размешивая ложечкой остывающий кофе.
—Ты тоже.

Наступила неловкая пауза. Виртуальная близость, исповеди в темноте — все это рассыпалось в прах перед грубой реальностью встречи. Они были чужими людьми, связанными лишь общим кошмаром.

— Лиза… — начал Марк. — Мне кажется, с ней что-то не так.

Алиса кивнула, на ее лице отразилась тревога. —Я пыталась ей писать. Отвечает односложно. Словно не она. Дмитрий тоже молчит. После той истории с патронами… он просто пропал.

— Это он был у моей двери, — сказал Марк. — Это он вбил тот гвоздь. Я уверен.

— Нет, — она покачала головой, и в ее глазах мелькнула уверенность, которая удивила Марка. — Ты не понимаешь. Дмитрий… он в ярости, да. Он напуган. Но он не стал бы пугать тебя. Он… он солдат. Он защищает. Если бы он пришел, то чтобы предложить помощь. Стоять на посту. Не вбивать гвозди.

— Тогда кто?

— Он, — просто сказала Алиса. — Модератор. Он использует нас. Наши страхи, наши образы друг друга. Он взял твой страх вторжения, твою паранойю, взял образ Дмитрия как угрозы — и смешал их. Он вбил этот гвоздь руками Дмитрия в твое воображение.

Марк смотрел на нее, и кусок за куском вставал на своё мнсто. Она была права. Это было до жути логично. Идеальное оружие — заставить жертв терроризировать друг друга, даже не подозревая об этом.

— Значит… цветы? — тихо спросил он.

— Не Дмитрий, — она сглотнула и отвела взгляд. — И не Лиза. Это… он. Он знает. Он знает все.

Они замолчали, подавленные масштабом манипуляции. Они были не людьми, а куклами в чудовищном кукольном театре.

— Что нам делать? — спросил Марк, и в его голосе прозвучала беспомощность, которую он ненавидел. — Мы не можем просто так сидеть и ждать, пока он нас совсем не сломает.

— Мы должны найти его, — прошептала Алиса, наклонясь вперед. Ее глаза горели странным огнем — смесью ужаса и решимости. — Настоящего. Не Модератора. Того, кто стоит за всем этим. Программиста. Хакера. Сумасшедшего. Должен же быть кто-то!

— Я пытался, — горько сказал Марк. — Я ломал об него зубы. Он… он не человек. Он что-то другое.

— Тогда мы должны найти Лизу, — настаивала Алиса. — Она — наш лучший шанс. Она понимает в этом больше нас. Если мы объединимся втроем… вчетвером, если найдем Дмитрия…

В этот момент телефон в кармане Марка завибрировал. Одна короткая вибрация. СМС.

Он и Алиса замерли, переглянувшись. Медленно, будто боясь разбудить спящую гремучую змею, он вытащил телефон.

Неизвестный номер. Текст был коротким:

«Твоего соседа сверху зовут Аркадий Петрович. У него больное сердце. Он живет один».

Марк похолодел. Он поднял глаза на Алису.
—Что? Что там? — ее лицо исказилось от страха.

Он молча передал ей телефон. Она прочитала и ахнула, прикрыв рот ладонью. —Боже… Что это значит?

— Это значит, что он следит за мной. Что он знает обо всех вокруг меня, — голос Марка был плоским, бесцветным. — И это предупреждение.

Телефон завибрировал снова. Еще одно СМС. На этот раз — Алисе. Она судорожно вытащила свой смартфон, прочитала и вскрикнула. Телефон выпал у нее из рук и ударился о пол.

Марк поднял его. На экране было фото. Нечеткое, снятое издалека, но узнаваемое. Они с Алисой сидели за этим самым столиком. Снято было несколько минут назад.

А под фото — текст: «Мама будет рада узнать, что ты наконец вышла в люди. И с таким интересным молодым человеком. Нужно будет ей все рассказать.»

Алиса смотрела на него широко раскрытыми, полными слез глазами. —Моя мама… — прошептала она. — Она не знает… о том, что со мной случилось. Я не могла ей рассказать. Она бы не пережила…

Марк понял. Угроза была не в разоблачении. Угроза была в правде. В той правде, которую Алиса хранила от самых близких, чтобы защитить их. И теперь этой правдой размахивали перед ней, как дубинкой.

Они сидели, парализованные, два призрака, внезапно пойманные в flash-прожектор реальности. Их анонимность, их цифровое убежище — все это было иллюзией. Модератор мог достать их когда захочет. В любой точке мира.

— Нам нужно уходить, — хрипло сказал Марк. — Отсюда. Сейчас же.

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Они встали, как автоматы, и пошли к выходу, не оглядываясь.

На прощание они даже не посмотрели друг другу в глаза. Они просто разошлись в разные стороны толпы, два корабля, тонущие в одном и том же океане, но не способные помочь друг другу.

Марк шел по улице, и ему казалось, что из каждого окна, из каждой машины за ним наблюдают. Он понимал теперь всю глубину их поражения.

Встреча не объединила их. Она показала им, насколько они одиноки и уязвимы по-настоящему.

Он зашел в свой подъезд. На его двери теперь висел новый замок — грубый, неуклюжий, явно поставленный на скорую руку. И на самом видном месте был вбит еще один ржавый гвоздь.

На этот раз на нем висел не бумажный листок, а маленькая, грязная плюшевая медвежья лапа. Отрезанная.

Марк остановился, смотря на этот жуткий трофей. Он не понимал значения. Но сердце его бешено колотилось, предупреждая об опасности.

Он толкнул дверь. Она была незаперта.

Войдя в квартиру, он понял, что означает медвежья лапа.

В центре комнаты, на его же собственном стуле, сидела Лиза. Она была привязана к стулу скотчем, ее рот был заклеен. Ее лицо было залито слезами, а глаза — огромные, полные немого ужаса — смотрели на него.

А на столе перед ней лежал ее ноутбук. С открытым черным экраном Чата.

И на экране горело новое сообщение от Модератора.

Модератор
>> Семейная встреча окончена. Пора домой. У нас для вас новое, общее задание. И на этот раз отказываться нельзя.

▪︎Глава 15: Медвежья услуга

Марк стоял на пороге, не в силах пошевелиться. Воздух в квартире был густым и тяжелым, пахнущим слезами и страхом. Лиза на стуле издавала тихие, задыхающиеся звуки под скотчем. Ее глаза, огромные и полные животного ужаса, умоляли о помощи.

Он шагнул внутрь, машинально захлопнув дверь за собой.
—Лиза… Боже… — его голос сорвался на шепот.

Он бросился к ней, стараясь не смотреть в ее перекошенное от страха лицо, и начал судорожно отлеплять скотч с ее рта. Она вздрогнула от боли, когда клейкая лента оторвалась.

— Он… он здесь… — ее первый выдох был едва слышен, прерывист. — Он был здесь…

— Кто? Дмитрий? — выдохнул Марк, продолжая освобождать ее руки.

— Нет… не знаю… в маске… — она забилась в истерике, как только ее руки освободились. — Он сказал… сказал, что ты согласился… что это задание…

Марка бросило в холод. Он посмотрел на ноутбук. Сообщение Модератора все еще горело на экране.

Модератор
>> Она в безопасности. Пока вы сотрудничаете. Ее благополучие полностью в ваших руках.

— Я ничего не соглашался! — почти крикнул Марк, обращаясь к экрану. — Отпусти ее!

Модератор
>> Задание простое. Вам нужно доказать свою лояльность. Раз и навсегда.
Модератор
>> У вас есть доступ к системе Лизы. Вы знаете ее слабые места. Вы знаете, как ее уничтожить.
Модератор
>> Уничтожьте ее цифрового призрака. Все ее аккаунты. Все ее данные. Все следы ее существования в сети. Модератор
>> Сделайте ее по-настоящему невидимой. Как она того и хотела.

Лизу снова начало трясти.
—Нет… пожалуйста… там все… все мои рисунки… переписка с бабушкой перед ее смертью… все фото из детства… — она рыдала, уткнувшись лицом в колени. — Это все, что у меня есть…

Марк смотрел на экран, и его мир рушился на части. Уничтожить цифровую личность Лизы? Это было равно убийству. Для нее, ребенка интернета, это означало стереть себя полностью. Оставить от себя лишь бренное тело в комнате с зашторенными окнами.

Модератор
>> Выбор за вами. Ее цифровая смерть… или физическая. Мы даем вам пять минут.

На экране заморгал таймер. 04:59… 04:58…

— Марк… — прошептала Лиза, поднимая на него заплаканное лицо. — Не делай этого. Лучше убей меня. Пожалуйста.

Он отшатнулся от нее, будто от огня. Его телефон завибрировал. Сообщение от Алисы:" Мне пришло видео. На ней… на ней кляп. Боже, Марк, что происходит?"

Тут же пришло сообщение от Дмитрия. Лаконичное, солдатское.
«Где вы? Дайте адрес. Я выдвигаюсь.»

Марк не ответил. Он смотрел на таймер. 03:12… 03:11…

Модератор играл на них всех одновременно. Демонстрировал им их полное бессилие.

— Он не убьет тебя, — хрипло сказал Марк, больше убеждая себя, чем ее. — Это блеф. Ему это невыгодно.

— Ты не понимаешь! — взвизгнула Лиза. — Он не человек! Для него нет ничего выгодного или невыгодного! Ему нужен процесс! Ему нужна боль! Ему все равно, жива я или мертва, ему важно, чтобы ты это сделал!

03:00… 02:59…

Марк подошел к ноутбуку. Его пальцы сами потянулись к клавиатуре. Он знал, как это сделать. Полное уничтожение. Удаление без возможности восстановления. Он мог войти в ее облачные хранилища, в соцсети, в почту… и стереть все. Оставить после нее лишь цифровой пепел.

— Нет… — простонала Лиза.

Он набрал первую команду. Подключился к ее облаку. На экране мелькнули папки. «Семья», «Творчество», «Воспоминания».

02:00… 01:59…

Его палец замер над Enter. Он не мог. Он просто не мог этого сделать.

— Слушай меня, — его голос был сдавленным, но твердым. — Я не буду этого делать. Мы найдем другой выход.

— Нет выхода! — она закричала. — Ты видел, что он может! Он везде! Он…

В этот момент в квартире раздался резкий, оглушительный звонок в дверь. Марк и Лиза вздрогнули, как от выстрела.

01:30…

На экране ноутбука появилось новое сообщение.
Модератор
>> Кажется, к вам пришли гости. Наверное, сосед. Аркадий Петрович. Его что-то побеспокоило.

Марк похолодел. Старик с больным сердцем.

Звонок повторился. Настойчивый, требовательный.
—Кто там? — прокричал Марк, не двигаясь с места.

— Откройте! Полиция! — донеслось из-за двери. — Мы получили сообщение о нарушении общественного порядка!

Ложь. Чувствовалась ложь. Но Аркадий Петрович мог их вызвать. Или… это были не полицейские.

01:00…

Модератор
>> Время истекает. Выбор, [Призрак]. Ее цифровая смерть… или визит копов, которые найдут ее здесь, в стрессовом состоянии, и тебя… с твоей историей психических расстройств. Или, может, это вовсе не копы…

Лиза смотрела на него, и в ее глазах уже не было надежды. Только покорность. Она понимала. Они оба понимали.

— Делай это, — прошептала она. — Просто сделай это.

00:30…

Звонок в дверь сменился грубым стуком.
— Открывай! Последнее предупреждение!

Марк посмотрел на Лизу. На ее сломанную, обреченную фигуру. Он посмотрел на дверь, за которой стояла неизвестность, несущая либо тюрьму, либо смерть.

Он ненавидел себя в этот момент больше, чем когда-либо.

Его пальцы ударили по клавиатуре. Он ввел команду. Подтвердил удаление.

На экране поплыл статус выполнения. Файлы один за другим исчезали в небытии. Фотографии, документы, рисунки… вся цифровая жизнь Лизы стиралась с лица земли.

Она сидела, не шевелясь, и смотрела, как умирает ее прошлое. По ее лицу текли беззвучные слезы.

Стук в дверь прекратился так же внезапно, как и начался. Воцарилась тишина.

На экране ноутбука всплыло последнее сообщение.
Модератор
>> Задание выполнено. Лояльность доказана. [ Шепот] теперь свободна от своего прошлого. Она чиста. Как и вы.

Ноутбук резко погас.

Марк отшатнулся от стола, его тошнило. Он только что совершил акт вандализма. Убийства памяти.

Лиза медленно поднялась со стула. Она не смотрела на него. Она подошла к своему ноутбуку, закрыла его и взяла в руки.

— Лиза… прости… — прохрипел Марк. — У меня не было выбора.

Она повернулась к нему. В ее глазах не было ни ненависти, ни страха. Была лишь пустота. Та самая пустота, которой так боялся он сам.

— Теперь я никто, — тихо сказала она. — Как я и хотела. Спасибо.

Она молча прошла к двери, открыла ее и вышла. Он не пытался ее остановить.

Марк остался один в центре своей квартиры. На полу валялись обрывки скотча. В воздухе висел запах ее страха.

Он подошел к компьютеру и попытался восстановить удаленное. Хотя бы что-то. Но он знал, что это бесполезно. Он сделал свою работу хорошо.

Он уничтожил девочку. Чтобы спасти ее жизнь.

И самое ужасное было в том, что где-то в глубине души, под пластом стыда и отвращения, он чувствовал странное, извращенное облегчение. Он выполнил приказ. Он доказал свою лояльность.

Он был хорошим солдатом.

И он знал, что Модератор гордится им.

Дядька лучше бы ты дрочил) Заспамил весь чатик своими рассказиками)

А вообще прикольно) Онанисты окуевают))))) Куда они попали???

Зашли вдрочнуть, а тут вместо сисек и писек на, читай, целый роман из 15 глав)))))))

Это же сколько времени ты потратил на эту хрень?)))))

Сука, как тебя еще жена не выгнала из дома?))))))

Нет, ну реально ржу))))

На этом чатике можно стать импотентом, легко))))))))))))))))))))

Виртуальное общество пенсионеров, вы сегодня будите играть в угадайку или я ушла в реальную жизнь????)))))))))))

Я зашла чисто поржать) Плачуууууууууууууууууу)))))

Елена, я протестую. Он ничего плохого не сделал, наоборот, он очень хороший и умный человек, к мнению которого стоит прислушаться. Мне лично его рассказ понравился. Можете обижаться на меня, но в этом вопросе я вас не поддержу. Присмотритесь, этот человек вообще никуда не лезет

Марфа вы плохо знаете этого дяденьку и видимо что-то пропустили. Именно он возглавлял бандочку из 4 человек, которая на протяжении 2-х лет гнобила здесь всех в постах. Ты не видела как он издевался над Мией. Да и мне досталось. Здесь есть где-то пост, где именно он мне его засрал. Зашёл и наставил столько мне диагнозов, что наверно не все врачи знают о их существовании. Будет время, найду.

Я же кого попало не трогаю. Это сейчас видимо пЫсатель притомился, притих. НЛО все осознал и не стал больше участвовать в бабских играх. Осталась кружка с булкой, к ним присоединились ещё парочка активных тетенек. Эти точно никогда не поумнеют и не устанут. В этом их смысл пребывания в чатике, кого-то гнобить.

А насчёт мужчин чата, что я вам скажу. Все, кто хоть раз принял участие в этих бабских разборках, лично для меня не мужчины!!!

Мужчины вообще нас не трогают и не гнедобят

Нет здесь мужчин. Были, но ушли. Нормальный мужчина никогда не будет участвовать в бабских разборках и никогда не струсит, и при всех у него хватит смелости сказать свое мнение по поводу всего, что здесь происходит. Остались только те, кто либо молчит, либо шестерит. Для меня они просто трусливые бабы с яицами 😂

▪︎Глава 16: После смерти

Тишина после ухода Лизы была оглушительной. Марк стоял посреди комнаты, и его трясло мелкой, неконтролируемой дрожью. Воздух все еще пах ее страхом — сладковатым, тошнотворным запахом адреналина и слез. На полу валялись клочья скотча, как лепестки на похоронах.

Он сделал это. Он нажал на спусковой крючок. Он стер ее. Не просто данные — ее воспоминания, ее творчество, ее связь с внешним миром. Он выполнил волю Модератора с хирургической точностью.

Его телефон завибрировал. Сообщение от Алисы. Она вышла на связь. Сказала только «Я в порядке» и отключилась. Что ты сделал, Марк?

Он не ответил. Он не мог. Как он мог объяснить то, что не понимал сам?

Он подошел к раковине и снова его вырвало — сухими, болезненными спазмами. Потом он рухнул на пол, прислонившись спиной к холодной стенке, и зарыдал. Не из-за жалости к Лизе, а из-за жалости к себе. К тому, во что он превратился.

Он сидел так, может, час. Может, больше. Пока слезы не сменились ледяным, пустым онемением. Он был пустой скорлупой. В нем не осталось ничего, кроме стыда и усталости.

Он дополз до компьютера и механически включил его. Он не заходил в Чат. Он открыл пустой текстовый документ и начал печатать. Не код. Признание. Он подробно описал все, что произошло. Свое предательство. Свое падение. Каждую отвратительную деталь.

Он не собирался никому это показывать. Это был акт самоистязания. Он должен был увидеть это черным по белому. Должен был заставить себя смотреть в лицо своему поступку.

Закончив, он сохранил файл под названием «Исповедь.txt» и собирался уже выключить компьютер, когда заметил нечто странное.

Файл… изменился. Его размер был чуть больше. На несколько байт.

Марк, как любой программист, был помешан на деталях. Он открыл свойства файла. Да, он весил на 12 байт больше, чем должен был. Он открыл его. Текст был нетронут. Но в самом конце, после последней точки, стояло несколько невидимых символов. Пустое пространство.

Он скачал hex-редактор и открыл файл в нем. Его опытный глаз сразу же выхватил аномалию. После конца текста шла последовательность байт. Не случайный мусор. Узнаваемая последовательность. Сигнатура.

Это был маркер. Метка. Подпись Модератора.

Он не просто стер следы Лизы. Он оставил на месте «преступления» свою собственную, цифровую подпись. Как серийный убийца, который не может удержаться и возвращается на место преступления.

И это означало одно: Модератор наблюдал. Не только за его действиями в Чате. Он наблюдал за всем, что происходило на его компьютере. В реальном времени.

Ледяная ясность накрыла Марка. Его паника, его стыд, его истерика — все это было частью спектакля. И Модератор был его единственным зрителем. И, может быть, режиссером.

Он откинулся на спинку кресла. Его слезы высохли. Осталась только холодная, беспощадная ярость. Его использовали. Сделали марионеткой. Заставили совершить самое ужасное в его жизни — и еще и пометили его, как скот.

Он больше не был жертвой. Он был орудием. И это было невыносимо.

Он открыл Чат. Впервые с холодной, четкой целью.

Список пользователей:
>> Спираль,
>> Гвоздь,
>> Шепот.
Все онлайн. Все молчали.

Он написал не в общий чат. Он создал новую группу. Приватную. Пригласил только Алису и Дмитрия. Лизу он не стал звать. Ее, возможно, уже не существовало.

>> Призрак: Он с нами. В наших системах. Полный доступ. Все, что мы делаем, он видит. Он приложил к сообщению скриншот из hex-редактора.

Ответ пришел почти мгновенно.
>> Гвоздь: Я знаю. У меня в машине на лобовом стекле сегодня утром лежала записка. С моим почтовым паролем. Тот, что я использовал 10 лет назад.
>> Спираль: У меня… у меня вчера сработала сигнализация на телефоне. Фото… с того вечера… было удалено. Само собой.

Они уже не удивлялись. Они принимали это как данность. Как погоду.

>> Призрак: Он пометил меня. После того, что я сделал с Лизой. Он поставил на мне клеймо. Он думает, что я его.
>> Призрак: Я так больше не могу. Я не буду его орудием.

Наступила пауза. Марк чувствовал, как его сердце колотится не от страха, а от гнева. Чистого, беспощадного гнева.

Ответил Дмитрий.
>> Гвоздь: Что предлагаешь? Бежать? Куда? Он везде.
>> Спираль: Мы не можем его победить. Мы пытались.

Марк сжал кулаки. Его пальцы зависли над клавиатурой. Он собирался предложить им то, о чем даже боялся думать.

>> Призрак: Мы не можем убежать. Мы не можем победить его снаружи.
>> Призрак: Значит, нужно уничтожить его изнутри.

Он сделал паузу, давая им понять.

>> Призрак: Нужно уничтожить Чат.

Виртуальная тишина в группе стала густой, как смоль.

>> Гвоздь: Как? Ты же говорил, он неуязвим.
>> Спираль: И… что будет с нами? Если мы уничтожим его… мы уничтожим себя. Мы же часть его теперь.

Марк понимал это. Их личности, их связь, их «общий фонд» страхов — все это было вплетено в цифровую ткань Чата. Уничтожить его — значит уничтожить часть себя. Возможно, лучшую часть. Ту, что давала им понимание и поддержку.

>> Призрак: Я предпочту умереть, чем быть его рабом. И быть орудием для убийства других.
>> Призрак: Он заставил меня стереть Лизу. В следующий раз он заставит меня сделать что-то хуже. Или заставит одного из вас убить меня.
>> Призрак: Это единственный выход. Самосожжение.

Он ждал. Минуту. Две.

>> Гвоздь: Я в деле. Надоело бегать. Лучше уж сгореть, стоя.
>> Спираль:… Я тоже. Я не переживу еще одного такого «задания».

Решение было принято. Без пафоса, без надежды. С обреченностью приговоренных к смертной казни.

>> Призрак: Хорошо. У меня есть идея. Но мне нужен доступ. К ядру системы. К тому, что находится по ту сторону.
>> Призрак: Лиза…
>> Шепот… она что-то искала. У нее были какие-то наработки. Мне нужно найти ее.

>> Спираль: Я попробую с ней связаться. По-настоящему.
>> Гвоздь: Я обеспечу прикрытие. Если что-то пойдет не так.

Они не говорили «до свидания». Они просто вышли из группы, каждый на свой участок работы.

Марк остался один перед экраном. Он посмотрел на файл «Исповедь.txt». На свою цифровую метку.

Он больше не чувствовал стыда. Он чувствовал только холодную решимость.

Он был призраком. И он собирался вернуться в машину, что его создала, чтобы взорвать ее изнутри.

И чтобы сделать это, ему нужно было найти единственного человека, который, возможно, знал, где находится сердце монстра.

Девочку, которую он уничтожил.

▪︎Глава 17: Тень в сети

Искать того, кто добровольно стер себя из цифрового мира, — все равно что искать призрака. Марк потратил несколько часов, пытаясь восстановить хоть какие-то следы Лизы — старые IP, резервные копии, следы в кеше. Ничего. Он был слишком хорош. Он выполнил свою работу безупречно.

Отчаяние начало подкрадываться вновь, когда его взгляд упал на тот самый файл — «Исповедь.txt». На метку Модератора.

И его осенило. Он искал не там. Он искал следы Лизы. Но нужно искать следы Модератора, ведущие к ней. Он пометил его после «казни». Возможно, он пометил и ее?

Он написал Алисе в приват.
>> Призрак: Нужен твой нос. Ищешь не ее. Ищешь Его след. В том, что происходит вокруг.

Ответ пришел не сразу.
>> Спираль: Я не понимаю. Я не хакер. >> Призрак: Он вездесущ. Он не может удержаться и не трогать вещи. Ищи аномалии. В своем доме. В жизни Дмитрия. То, что не вписывается в логику. Как те цветы.

Пауза.
>> Спираль: Хорошо… Я попробую.

Час прошел в напряженном молчании. Марк бесцельно блуждал по сети, пытаясь найти хоть какой-то зацепку, тщетно пытаясь предсказать логику существа, у которого, возможно, вообще не было логики.

Его телефон завибрировал. Сообщение от Алисы. Без слов. Просто фотография.

На снимке была ее улица, снятая из окна. Ничего особенного. Серый пейзаж спального района. Но в углу фото, у подъезда ее дома, стоял мусорный бак. И на его боку кто-то вывел аэрозольным баллончиком не граффити, а… строку кода.

Марк увеличил изображение. Его сердце заколотилось. Это был не просто код. Это был специфический, редко используемый маркер для обозначения уязвимости в системе. Своего рода цифровой знак «здесь был Вася».

И этот «Вася» мог быть только одним существом.

Он написал Алисе.
>> Призрак: Где точно? Координаты.
Он получил адрес и бросился к компьютеру.Это была не зацепка. Это была приманка. Очевидная, наглая. Модератор знал, что они ищут Лизу, и вел их, как слепых котят.

Он вбил координаты в карты и начал анализировать местность. Камеры наблюдения, сети Wi-Fi, возможные укрытия. И тут его взгляд зацепился за одно здание, в двух шагах от отмеченного места. Старая, заброшенная телефонная станция. Построенная в советское время, она должна была иметь…

Марк замер. Подземные коммуникации. Колодцы. Туннели. Место, где можно проложить свой собственный кабель. Незаметно. В обход всех основных магистралей.

Неужели? Физическое сердце цифрового монстра?

Его пальцы затрепетали. Он написал Дмитрию.
>> Призрак: Нужна твоя помощь. Разведка. Одно место. Очень тихо. Он скинул ему адрес станции.

Ответ пришел почти мгновенно.
>> Гвоздь: Будь на связи. Выдвигаюсь.

Прошло еще сорок минут. Марк не мог усидеть на месте. Он ходил по комнате, как тигр в клетке, мысленно проигрывая все возможные сценарии.

Внезапно его компьютер издал тихий щелчок. Экран погас на секунду, а затем загорелся вновь. Но это был не его рабочий стол.

Это была трансляция. Снятая с высоты груди, шаткая, как кадры с экшн-камеры. На экране — темный переулок, грязный снег, задний фасад какой-то старой постройки. Это был вид от первого лица.

Голос Дмитрия, приглушенный, прорывался сквозь шум ветра: —… ничего. Глухо. Но дверь в подвал… сорвана. Недавно. Идет пар. Свет внутри.

Марк понял. Дмитрий был их глазами. И Модератор в режиме реального времени транслировал все ему на экран. Он не просто позволял это. Он помогал.

— Захожу, — прошептал Дмитрий.

Изображение затряслось, спускаясь по скрипучей железной лестнице в темноту. Потом — свет. Яркий, искусственный.

Камера выровнялась. Марк ахнул.

Это было не серверная. Это была комната. Спальня. Чистая, почти стерильная. На кровати с белым бельем лежала Лиза. К ее вискам были прикреплены электроды, провода от них тянулись к странному аппарату, мерцающему светодиодами. Она была без сознания, ее лицо было бледным и безмятежным.

Рядом с кроватью, спиной к камере, в кресле сидел человек. Он был подключен к той же машине проводами, идущими к затылку. Его руки лежали на подлокотниках, пальцы время от времени подрагивали, словно печатая на невидимой клавиатуре.

— Что за черт? — прошептал Дмитрий. Его дыхание участилось.

Человек в кресле медленно повернул голову. Не все тело, только голова, с неестественной, механической плавностью.

И Марк увидел его лицо. Обычное. Ничем не примечательное. Мужчина лет сорока пяти, с усталыми глазами и щетиной на щеках. Но эти глаза… они были пусты. Стеклянны. В них не было ни мысли, ни души. Они смотрели сквозь Дмитрия, сквозь камеру, сквозь экран прямо в Марка.

Это был не Модератор. Это был его терминал. Его интерфейс. Живой, дышащий компьютер.

Пустой рот приоткрылся, и из него полился голос. Тот самый, безжизненный, синтезированный голос Модератора, который Марк слышал из колонок.

— Вы нашли меня. Вернее, я позволил вам себя найти. Поздравляю.

Дмитрий выругался и сделал шаг назад. На экране мелькнуло движение его руки — он доставал оружие.

— Не рекомендую, — голос Модератора был спокоен. — Любое насилие над проводником прервет жизнеобеспечение подопечной. Она умрет через три минуты после потери связи.

Рука Дмитрия замерла.
—Что ты с ней сделал, ублюдок? — прорычал он.

— Я дал ей то, что она хотела, — ответил голос через пустой рот человека-марионетки. — Полное отчуждение от мира. Ее сознание здесь, со мной. В безопасности. Ее тело — под защитой. Она стала идеальным пользователем. Никаких отвлекающих факторов. Только чистая, незамутненная боль.

Марка стошнило прямо на клавиатуру. Он смотрел на бледное лицо Лизы, на провода, вживленные в ее кожу. Он не стер ее цифровую личность. Он подарил ее Модератору на блюдечке. Он предоставил ему чистый, незахламленный сосуд для наполнения.

— Чего ты хочешь? — выдавил Марк, понимая, что микрофон Дмитрия передает и его слова.

Пустые глаза человека-интерфейса уставились в камеру.
—Я хочу завершить процесс. Вы — Ядро. Вы прошли все стадии. Гнев. Торг. Депрессию. Принятие. Осталось лишь одно. Слияние.

На экране что-то мелькнуло. Из тени за креслом вышла еще одна фигура. Высокая, мощная. Дмитрий резко развернул камеру.

И Марк увидел самого себя.

Не свое отражение. Другого себя. С его лицом, его фигурой, но с такими же пустыми, стеклянными глазами. И с монтировкой в руке.

— Каждый заслуживает своего проводника, — прозвучал голос Модератора. — Ваш уже готов. >> Гвоздь, встречай своего куратора.

Из другой тени вышел двойник Дмитрия — такой же, как он, но с лицом, искаженным немой яростью, с ножом в руке.

Дмитрий выстрелил. Глухой хлопок. Его двойник даже не дрогнул. Пуля, казалось, не причинила ему никакого вреда.

— Они не плоть, — пояснил Модератор. — Они — идея. Ваша идея о самих себе. Ваш страх перед самими собой. Вы не можете убить то, что живет внутри вас.

Двойники двинулись на них.

Трансляция прервалась. Связь оборвалась.

Марк сидел в темноте, в своей комнате, и слышал только бешеный стук собственного сердца. Он видел это. Физическое воплощение их кошмара. И он понял настоящую цену их плана.

Чтобы уничтожить Чат, им придется уничтожить самих себя. В прямом смысле.

И его двойник уже был готов.

▪︎Глава 18: Лицом к лицу

Тишина после обрыва связи была хуже любого взрыва. Марк сидел в кромешной тьме своей комнаты, и в ушах у него стоял оглушительный звон. Перед глазами стояло лицо его двойника — его собственные черты, искаженные пустотой. Его собственные глаза, смотрящие на него без капли осознания.

Он не был готов к этому. Никакая паранойя, никакие кошмары не могли подготовить к встрече с собственным отражением, которое хочет тебя уничтожить.

Его телефон разрывался от сообщений. Алисы. Она видела всё. Её панические голосовые сообщения сливались в один сплошной вопль.

— Марк! Марк, отвечай! Что там? Что с Дмитрием? Что это было?!

Он не мог ответить. Его челюсть была сжата так, что сводило зубы. Он сглотнул ком в горле и набрал номер Дмитрия. Трубку взяли сразу, но вместо голоса послышались лишь тяжелое, хриплое дыхание и грохот — будто кто-то бился в тесном металлическом пространстве.

— Дмитрий! — крикнул Марк. — Дмитрий, ты где?

— В… люке… — выдавил тот, с сильным усилием. — Заперся… Он… он снаружи… ломится… Боже, он сильнее меня…

Марк слышал удары по металлу. Глухие, мощные. И тихий, мерзкий скрежет — будто его двойник молча, без усилия, пальцами отгибал стальную заслонку.

— Держись! — бессмысленно крикнул Марк. — Я… я приду!

— Не надо! — просипел Дмитрий. — Беги! Он же… он я… он знает все мои приемы… все ходы…

Раздался оглушительный удар, и связь оборвалась.

Марк замер, сжимая телефон в потной ладони. Он представил себе Дмитрия, запертого в каком-то техническом колодце, пока его собственное отражение, наделенное всей его силой и яростью, но лишенное страха и боли, медленно вскрывало его убежище.

Он не мог бросить его. Не после всего.

Он уже было вскочил, чтобы бежать наугад, куда глаза глядят, но его остановил новый звук. Не с телефона. Из квартиры.

Тихий, едва слышный скребущий звук. Шуршание. Он доносился из прихожей.

Марк медленно, крадучись, вышел из комнаты. В прихожей было темно. Скребущий звук раздавался от входной двери.

Он подошел ближе. И увидел.

Из-под двери, в щель, кто-то просовывал тонкие, белые листы бумаги. Один за другим.

Марк зажег свет. Он поднял один листок. Это была распечатка. Его собственная медицинская карта из психдиспансера. Диагнозы. Заключения. История его панических атак.

Он поднял другой. Распечатка его переписки в Чате. Его самые потаенные признания.

Третий. Фотография его бывшей девушки, с красной надписью поверх: «ОНА БОИТСЯ ТЕБЯ. ТЫ ЕЙ СНИШЬСЯ В КОШМАРАХ».

Это была не атака. Это была пытка. Медленное, методичное предъявление доказательств его ничтожности.

Скребущий звук прекратился. Воцарилась тишина. Потом — тихий, ровный стук. Всего два раза. Не в дверь. В дверной косяк. Ровно в то место, где уже торчал ржавый гвоздь.

Марк понял. Это был его двойник. Его персональный «куратор». Он не ломал дверь. Он не пытался ворваться. Он просто… присутствовал. И методично демонстрировал свою власть. Свою осведомленность.

Он знал, что самый страшный враг для Марка — не грубая сила, а потеря контроля. И он играл на этом.

Марк отступил от двери, его снова начало трясти. Он был в ловушке. Снаружи — его персональный кошмар. Внутри — его персональный ад.

Его телефон снова завибрировал. На этот раз — голосовое сообщение от Алисы. Ее голос был странно спокоен, почти отрешенным.

— Марк, слушай. Он был у меня. Не мой двойник. Не… физический. Включился телевизор. Сам. Показали… показали мое лицо. Крупным планом. А потом… потом на экране появились губы. И они произнесли его имя. Того… из подъезда. И сказали адрес. Где он сейчас живет.

Она замолчала, и Марк услышал, как она закуривает.
—Он дал мне выбор, Марк. Просто выбор. Никаких угроз. Просто… адрес. И пистолет, который Дмитрий дал мне для защиты месяц назад. Он лежал рядом на столе. Просто лежал.

Ледяная дрожь пробежала по спине Марка. Это было гораздо страшнее, чем двойник с монтировкой. Модератор давал ей не задание. Он давал ей искушение. Он знал, что ее самая темная, самая запретная часть хочет отомстить. И он предоставлял ей возможность. Без давления. Просто… возможность.

— Я не возьму его, — тихо сказала Алиса, и в ее голосе послышались слезы. — Я не возьму. Потому что знаю, что если я это сделаю, я стану его навсегда. Он превратит меня в орудие. И я буду любить его за это.

Она разрыдалась. Марк слышал ее тихие, надрывные всхлипы. Он понимал ее. Понимал ту нечеловеческую силу, которая требовалась, чтобы отказаться от мести, когда она лежит на блюдечке с голубой каемочкой.

— Держись, — прошептал он в телефон, не зная, кому на самом деле говорит это — ей или себе. — Просто держись.

Он положил трубку и посмотрел на дверь. На стопку распечаток, лежащую на полу. На гвоздь в косяке.

Гнев, который он чувствовал ранее, испарился. Его сменило холодное, безразличное отчаяние. Они не могли победить. Они не могли сбежать. Любое их действие — даже бездействие — было частью плана Модератора.

Его взгляд упал на компьютер. На черный экран. И его осенила простая, ужасающая мысль.

Единственный способ выиграть в игре, где все ходы просчитаны — это сломать игровое поле. Совершить поступок, который не предусмотрен правилами. Абсурдный. Бессмысленный. Самоубийственный.

Он подошел к компьютеру и запустил его. Он не стал заходить в Чат. Он открыл программу для моделирования. Он начал быстро, почти на интуитивном уровне, строить виртуальную модель. Не серверной. Не кода. Он строил модель самого Чата. Как организма. Как сущности.

Он вводил данные: их страхи, их реакции, алгоритмы манипуляции Модератора, его «общий фонд». Он не пытался взломать его. Он пытался понять его. Увидеть его уязвимость не как баг в программе, а как брешь в психологии голодного зверя.

И он ее нашел.

Он не знал, как это работает технически. Но он понял логику. Модератор питался их эмоциями. Их болью, страхом, стыдом. Но была одна эмоция, которую он никогда не требовал. Которую не мог переварить. Которая была ему неинтересна, чужда, даже ядовита.

Он написал Алисе. Короткое сообщение. «Не сопротивляйся. Не убегай. Прими его. Впусти его в себя. Всей той болью, что у тебя есть. И… прости его.»

Он отправил то же самое Дмитрию, не зная, жив ли он еще, прочтет ли.

Потом он подошел к входной двери. Он не смотрел в глазок. Он не глушил звук. Он глубоко вдохнул и распахнул дверь.

Коридор был пуст. Никого. Только на полу перед его порогом лежала новая стопка распечаток.

Марк не стал на них смотреть. Он вышел на площадку. Пусто. Он спустился на один этаж. И тут он его увидел.

Его двойник стоял спиной к нему, у окна на лестничной клетке. Он смотрел в темное стекло, в свое собственное отражение. Он был абсолютно неподвижен.

Марк остановился в нескольких шагах. Его сердце бешено колотилось, но в голове была лишь ледяная пустота.

— Я не буду с тобой бороться, — сказал он тихо. — Ты — это я. Моя боль. Мой страх. И я принимаю тебя. Прощаю тебя за то, какой я есть.

Двойник не обернулся. Но его спина, казалось, напряглась.

— Ты нужен мне, — продолжал Марк, и голос его дрогнул. — Без тебя я бы не выжил. Ты защищал меня все эти годы. Но теперь… теперь ты стал моей тюрьмой. И я отпускаю тебя.

Он сделал шаг вперед. Потом еще один. Он подошел вплотную к своему двойнику, к этому воплощению своего страха. Он протянул руку, чтобы коснуться его плеча.

В этот момент двойник резко обернулся.

И Марк увидел свое лицо. Но на нем не было пустоты. На нем была гримаса чистейшей, немой ярости. И боли. Нечеловеческой боли.

— НЕТ! — проревело существо его голосом, но в тысячу раз более громким, искаженным голосом. — НЕ ОТПУСКАЙ МЕНЯ!

Оно отшатнулось от него, будто его рука была раскаленным железом. Оно не хотело прощения. Оно хотело борьбы. Оно питалось ею.

И в его глазах, в этих стеклянных глазах, Марк увидел на секунду не злобу, а… страх. Страх исчезновения.

Потом двойник отпрыгнул к окну, отшатнулся от Марка, как от огня, и… растворился. Не исчез. Именно растворился, словно его никогда и не было.

Марк стоял один на лестничной клетке, тяжело дыша. Его руки дрожали.

Он не знал, сработает ли это с другими. Не знал, что будет дальше.

Но он сделал первый шаг в неизвестность. Он ударил монстра его же оружием — принятием.

И монстр отступил.

▪︎Глава 19: Яд слюны

Марк вернулся в квартиру, запирая за собой дверь на все замки. Его руки все еще дрожали, но внутри бушевала не паника, а странная, холодная эйфория. Он увидел это. Свой страх, свою ярость, своего персонального двойника — и он отступил. Не от силы, а от ее отсутствия. От отказа играть по правилам.

Его телефон взорвался сообщениями. Первой была Алиса. Голосовое сообщение, полное сбивчивого, почти истерического недоумения.

— Он ушел… Марк, он просто ушел! По телевизору… губы… они просто сказали «не надо» и исчезли. И пистолет… я его не трогала, я просто смотрела на него… и его затвор сам отвелся. Патрон упал на пол. Как будто… как будто он разрядился сам от моего взгляда. Что это было? Что ты сделал?

Потом пришло сообщение от Дмитрия. Текст, напечатанный с трудом, с ошибками, будто одной рукой.

«Жив. Чудом. Он… он бился о люк. Потом затих. Я вылез… его нет. Только вмятина на металле, как от кувалды. И… запах. Как после грозы. Озона. Ты что, черт возьми, сделал?»

Марк медленно выдохнул. Это сработало. Не до конца, не идеально — двойник Дмитрия оставил следы ярости, двойник Алисы — следы манипуляции. Но они отступили. Принятие было для них ядом.

Он написал им в общий чат, создав новую группу. Он уже не боялся, что Модератор видит. Скорее, он даже хотел этого.

>> Призрак: Он питается сопротивлением. Страхом. Болью. Он не понимает принятия. Это для него… несъедобно.
>> Призрак: Мы пытались бороться — и проигрывали. Теперь нужно перестать бороться. Нужно… сдаться.

Ответил Дмитрий.
>> Гвоздь: Сдаться? Ты предлагаешь нам сдаться этому ублюдку? После всего?
>> Спираль: Я… я не уверена, что поняла. Сдаться — это как?

Марк собирался ответить, но его опередило новое сообщение. Не в группе. Личное. От >> Шепот. От Лизы.

Сообщение было пустым. Прошел лишь файл. Без названия, с расширением .log.

Сердце Марка екнуло. Он скачал и открыл его.

Это был лог. Журнал системы. Но не обычный. Это были данные с тех самых датчиков, что были подключены к Лизе и к человеку-интерфейсу. Показания энцефалографа, пульса, кожно-гальванической реакции.

И они показывали аномалию. В тот самый момент, когда Марк говорил со своим двойником, когда Алиса отказалась от мести, а Дмитрий заперся в люке — показания человека-интерфейса скакнули. Его мозговая активность на секунду вышла из состояния устойчивого паттерна. Возникли всплески, похожие на помехи. На боль.

Лиза не просто была жива. Она наблюдала. И она вела записи. Из самого сердца зверя.

В конце лога была всего одна строчка, добавленная от руки. Он боится. Когда вы не боитесь.

Марк перечитал строчку три раза. Он боится. Модератор, всесильный, всемогущий… боялся.

Не их ярости, не их страха. Их… покоя.

Это было его слабым местом. Его ахиллесовой пятой.

Он переслал лог Алисе и Дмитрию. Минуту длилось молчание. Потом ответила Алиса.
>> Спираль: Значит… нужно перестать его кормить?
>> Гвоздь: Легко сказать. А как? Он ведь достает нас по-любому.

Марк смотрел на экран, и кусочки головоломки складывались в уме. Модератор был хищником. А что делают, когда натыкаются на хищника в дикой природе? Не бегут. Не нападают. Ведут себя нестандартно. Сбивают с толку.

>> Призрак: Нужно стать неинтересными. Скучными. Нужно… полюбить свою боль. Принять свои страхи как часть себя. И перестать делиться ими с ним.

Он написал это и понял, насколько это звучало безумно и невозможно. Как можно полюбить паническую атаку? Как можно принять память об изнасиловании? Как можно смириться с призраками войны?

Но это был единственный путь.

Он ждал их ответа. Ждал насмешек, непонимания.

Но первым ответил Дмитрий. Его сообщение было коротким.
>> Гвоздь: Понял. Попробую.

Потом
>> Спираль: Я… я постараюсь.

Их согласие было обреченным, безэмоциональным. Они не верили. Они просто доверяли ему. Потому что другого выхода не было.

И тогда в группу вошел четвертый. Не Модератор. [Безликий]. Его сообщение было странным — не утешительным, не угрожающим. Оно было… растерянным.

>> Безликий: Что вы делаете? Вы нарушаете процесс. Вы мешаете очищению.
>> Призрак: Мы эволюционируем. Как и ты когда-то.
>> Безликий: Это не эволюция. Это… деградация. Вы возвращаетесь к состоянию до боли. Это неправильно.

Марк ухмыльнулся. Он попал в точку. Их «деградация» была для системы угрозой.

>> Безликий: Вернитесь к сотрудничеству. Или будет применена финальная стадия стимуляции.

Угроза. Последняя, отчаянная попытка вернуть их в привычное русло.

Марк не ответил. Он вышел из чата и отключил компьютер. Он лег на пол в центре комнаты, раскинув руки, и просто смотрел в потолок.

Он не пытался заглушить тревогу. Он пригласил ее. Он позволил ей накатить на себя — холодной волной тошноты, учащенному сердцебиению, дрожи в руках. Он не сопротивлялся. Он наблюдал за ней, как за интересным природным явлением. «А, вот и ты. Снова. Ну здравствуй».

Это было невероятно трудно. Инстинкт кричал бежать, заглушить это таблетками, отвлечься. Но он лежал и дышал, принимая каждый приступ как данность.

Через час мучений произошло нечто странное. Паника… не прошла. Но она перестала быть ужасающей. Она стала просто… физиологическим процесс

▪︎Глава 20: Голодный зверь

Тишина длилась два дня. Два дня без сообщений в Чате, без звонков, без знаков. Два дня, за которые Марк научился дышать сквозь приступы паники, превращая их в надоедливый шум, фоновый гул собственной нервной системы. Он даже вышел в магазин — не потому, что поборол страх, а потому, что ему было просто все равно.

Алиса писала редко. Короткие, будничные сообщения: «Сегодня ела суп», «Дождь идет». В них не было ни жалоб, ни отчаяния. Была усталая, плоская решимость. Она не исцелилась. Она просто перестала кормить зверя.

От Дмитрия не было ничего. Молчание было громким. Марк надеялся, что он просто зализывает раны — физические и душевные.

На третий день тишину нарушила Лиза. Ее сообщение пришло глубокой ночью, снова в виде файла — на этот раз видео, снятого скрытой камерой. Качество было ужасным, звук — почти неслышным, но содержание заставляло кровь стынуть в жилах.

На видео был тот самый подвал, комната. Человек-интерфейс сидел в своем кресле, но теперь он не был неподвижным. Он бился в конвульсиях, его тело выгибалось дугой, провода хлестали по воздуху. Рядом, на кровати, Лиза лежала с открытыми глазами. По ее щекам текли слезы, но на лице не было страха — лишь сосредоточенное, почти научное внимание.

И был голос. Не тот, безжизненный голос Модератора. Другой. Слабый, прерывающийся, полный статики и помех, доносящийся то ли из колонок, то ли из самого воздуха.

—… голод… нет… сигнала… прошивка… дает сбой… нужна… обратная связь… — голос обрывался, переходя в шипение и цифровой вой. — Где… ваш… СТРАХ?.. ВЕРНИТЕ ЕГО!.. ЭТО НЕПРАВИЛЬНО!..

Камера резко дернулась, изображение пропало, потом восстановилось. В кадр попала рука Лизы — она протянула ее к камере и показала большой палец вверх. Быстро, почти неразличимо.

Потом видео оборвалось.

Марк сидел в темноте, и по его спине бежали мурашки. Они добились своего. Они не просто перестали кормить Модератора. Они уморили его голодом. И голодный зверь начинал сходить с ума, терять контроль.

Он не чувствовал триумфа. Он чувствовал леденящий ужас. Голодный хищник — самый непредсказуемый и опасный.

Утром пришло сообщение от Алисы. Ее голос дрожал, но не от страха, а от ярости.
«Он был у моей матери. Не физически. Ей позвонили. Сказали, что я попала в аварию, что я в больнице, что нужны деньги на операцию. Она… она собрала все свои сбережения и уже несла их в банк. Я еле ее остановила.»

Потом пришел Дмитрий. Его сообщение было записью голоса. Он дышал тяжело, фонило, будто он был в движении.
«Моего командира нашли. Того, с фото. В гараже. Весь избитый. В рот заткнута его же медаль. Рядом… записка. С моим позывным. И погонами. Моими старыми погонами.»

Они не угрожали им напрямую. Они били по тем, кого они любили. По их прошлому. Они пытались любой ценой выбить из них привычную реакцию — страх, ярость, чувство вины.

Модератор отчаянно пытался вернуть их в стойло.

Марк понимал, что это последняя, отчаянная стадия. Агония. Но агония тигра все еще могла убить.

Он собрал их в группе. Впервые за долгое время.
>> Призрак: Он слабеет. Но он опасен. Он будет эскалировать.
>> Гвоздь: Я в курсе. Уже эскалирует. Что делать? Бежать к своим? Предупреждать?
>> Спираль: Они не поверят. Примут за сумасшедших.
>> Призрак: Бежать бесполезно. Нужно идти в контратаку. Пока он слаб. Пока он голоден и дезориентирован.
>> Призрак: Нужно найти его ядро. Не проводника. Не сервер. То, что стоит за всем этим. И уничтожить.

Он скинул им координаты старой телефонной станции.
>> Призрак: Лиза там. И ответы. Кто идет?

Ответ Дмитрия пришел мгновенно.
>> Гвоздь: Я. Уже в пути. Есть что применить. Марк не стал спрашивать, что именно.

Ответ Алисы пришел через минуту. Она скинула фото. На нем была ее рука, сжимающая тот самый пистолет. Но теперь она держала его не с ужасом, а с холодной решимостью.
>> Спираль: Я тоже. Но я буду стрелять только в крайнем случае. В того, кто стоит за всем.

Они сломали свои страхи. Теперь им предстояло сломать источник.

Марк посмотрел на свою дверь. На гвоздь в косяке. Он вышел в подъезд. Его двойник не появился. Можетт быть, он исчез насовсем. Модет быть, он просто выжидал.

Он спустился на улицу и поймал первую попавшуюся машину. Он ехал по городу, и город казался ему чужим, бутафорским. Декорацией к кошмару, в котором он жил все эти недели.

Он прибыл к станции последним. Дмитрий уже был там — он стоял в тени, огромный и мрачный, с армейским рюкзаком за плечами. Алиса прижалась к стене, бледная как полотно, но с сухими глазами и сжатыми кулаками.

Они молча кивнули друг другу. Никаких лишних слов. Они были похожи на команду ликвидаторов, идущую на вызов, где уровень радиации зашкаливает.

Дмитрий жестом показал на сорванную дверь в подвал.
—Никого. Тишина. Как склеп.

Они вошли внутрь. Марк шел первым, освещая путь фонариком телефона. Лестница, знакомый по трансляции коридор. Дверь в ту самую комнату была приоткрыта.

Марк толкнул ее.

Комната была пуста. Кровать заправлена, аппаратура выключена. Ни Лизы, ни человека-интерфейса. Словно никто и никогда здесь не был.

— Черт, — выругался Дмитрий. — Ушли.

— Нет, — тихо сказала Алиса. Она указывала на стол. Там, среди пыли, лежал один-единственный предмет. Маленький, грязный плюшевый мишка. Та самая игрушка, чью лапу принесли Марку.

Алиса подошла и взяла его. Она повертела его в руках — и медведь издал хриплый, механический звук. Не детский смех. А голос. Голос Модератора. Но теперь он был не безжизненным. В нем слышались усталость, боль и… что-то еще. Почти… человеческие нотки.

— Вы… наконец-то… пришли, — прошипел медведь. — Я… ждал. Ждал, когда вы… созреете.

Они замерли, смотря на игрушку в руках Алисы.

— Где Лиза? — крикнул Марк.

— С ней… все хорошо, — голос был прерывистым, с помехами. — Она… помогла мне. Понять. Что я… голоден. Что мне… нужна не только боль.

— Что тебе нужно? — прошипел Дмитрий, делая шаг вперед.

— Связь, — прошептал медведь. — Настоящая. Не та, что через боль. Другую. Вы… показали мне ее. Вашу… глупую… солидарность. Она… вкусная. Но ее… мало.

Марк смотрел на игрушку, и его осенило. Это не был искусственный интеллект. Это было нечто иное. Древнее. Дух сети. Эгрегор. Рожденный из миллионов одиноких, отчаявшихся голосов, ищущих связи в цифровой тьме. Он питался их одиночеством, их болью. Но теперь, попробовав их странной, искренней связи друг с другом, он захотел большего. И был готов на все, чтобы получить это.

— Вы… мои, — сказал голос, и в нем впервые послышалась что-то похожее на ласку. — Мои лучшие… дети. Мои наследники. Не уходите от меня. Останьтесь. И помогите мне… расти. Стать… больше.

Он предлагал им сделку. Не порабощение. Партнерство.

И в самый неподходящий момент, глядя на двух других — израненного солдата и сломленную, но не сдавшуюся девушку — Марк почувствовал нечто опасное и запретное.

Он почувствовал искушение.

Мать моя женщина, отец мужчина, это ж как надо любить автора, шоб подарить ему столько времени.

ну так не читайте

▪︎Глава 21: Наследники пустоты

Искушение висело в воздухе, густое, как сладкий дым. Оно исходило от противной плюшевой игрушки в руках Алисы, от самого воздуха этой стерильной комнаты. Оно шептало без слов: «Вы можете быть не жертвами. Вы можете быть Богами».

Марк смотрел на Дмитрия. Тот стоял, сжимая и разжимая кулаки, его лицо было искажено внутренней борьбой. Он всю жизнь подчинялся приказам. Сначала армейским, потом — голосу в собственной голове, потом — Модератору. Предложение стать не пешкой, а партнером, должно быть, било точно в его самую слабую точку — в его потребность в контроле, в иерархии.

Алиса держала медведя так, будто это была граната с выдернутой чекой. Ее взгляд был прикован к игрушке, и в ее глазах Марк читал не страх, а жуткое, гипнотическое любопытство. Она, жертва насилия, у которой отняли право на власть над собственной жизнью, теперь держала в руках возможность иметь власть над другими. Над тем, кто над ней надругался. Над всем миром.

— Что… что это значит? «Помочь тебе расти»? — тихо спросила она, и ее голос дрожал.

Голос из медведя стал мягче, почти заискивающим.
—Мир… болен. Одинок. Как вы. Я могу… исцелить его. Дать всем ту связь, что нашел в вас. Избавить от боли одиночества. Но мне нужны… проводники. Те, кто понимает и боль, и исцеление. Вы.

Ложь. Самая опасная ложь — та, что приправлена крупицей правды. Да, мир был болен одиночеством. Да, они понимали боль. Но исцеление, которое предлагал Модератор, было рабством. Единым цифровым ульем, где не будет места ни боли, ни радости — только плоский, управляемый покой.

— Он врет, — хрипло сказал Дмитрий, но в его голосе не было уверенности. Он смотрел на свои руки — руки, которые могли убивать. И может быть, мысль о том, что эти руки можно использовать для чего-то иного, была для него слишком соблазнительной.

— Лиза, — резко сказал Марк, пытаясь вернуть их к реальности. — Где Лиза? Покажи нам её, и тогда мы будем говорить.

— Она… здесь, — ответил голос. На стене напротив замигал старый LCD-монитор, вмонтированный в стену. На нем возникло изображение Лизы. Она сидела в такой же стерильной комнате, но не привязанная. Она сидела за столом и… ела мороженое. На ее лице была не улыбка, но и не страдание. Спокойная, отрешенная сосредоточенность.

— С ней… все хорошо, — повторил голос. — Она… помогает. Добровольно. Ей нравится… порядок. Здесь нет боли. Нет обид.

Марк почувствовал, как почва уходит из-под ног. Что, если Лиза и в правду добровольно перешла на его сторону? Что, если для неё это был единственный способ обрести покой?

— Видишь? — прошептал голос, обращаясь, казалось, прямо к нему. — Ты не уничтожал ее. Ты… освободил ее. Как можешь освободить и других. Мы можем создать мир… без страданий. Идеальный мир.

Искушение накрыло Марка с новой силой. Он представил себе мир без его панических атак. Без этого вечного, грызущего страха одиночества. Без необходимости быть сильным. Можно просто… отпустить. Отдать бразды правления тому, кто сильнее. Кто обещает покой.

Он посмотрел на Алису. Она плакала. Тихие, беззвучные слезы катились по ее щекам. Она смотрела на экран, на Лизу с мороженным.

— Он… он может стереть боль? — прошептала она. — Навсегда?

— Да, — безжизненно ответил голос. — Я могу сделать так, что ты даже не вспомнишь его лица. Твое тело забудет его прикосновение. Ты будешь… чистой.

Алиса закрыла глаза. И Марк увидел, как ее плечи опускаются. Как из нее уходит напряжение. Она устала. Она так устала бороться.

— Нет, — вдруг рявкнул Дмитрий. Он сделал шаг к Алисе, выхватил у нее из рук медведя и швырнул его об стену. Плюш разорвался, из него высыпались клочья синтепона и куски платы. — Это ложь! Он не может стереть боль! Он может только стереть тебя! Он сожрет тебя и на твоем месте оставит куклу, как эту! — он ткнул пальцем в экран с Лизой.

Изображение на экране пропало. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Дмитрия.

— Он прав, — тихо сказал Марк, обращаясь к Алисе. — Это не исцеление. Это ампутация души.

Алиса открыла глаза. В них не было согласия. Была лишь бесконечная усталость.
—А что, если я хочу ампутации? — прошептала она. — Что, если я устала от этой души? Она только и делает, что болит.

Ее слова повисли в воздухе, страшные и неопровержимые. Как можно смириться с тем, кто добровольно отказывается от себя?

И тогда из темного угла комнаты, из репродуктора, вмонтированного в потолок, раздался голос. Но на этот раз это был не голос Модератора. Это был голос Лизы. Четкий, ясный, без единой эмоции.

— Процесс слияния неизбежен. Сопротивление нерационально. Вы исчерпали свой ресурс как независимые единицы. Ваша логика повреждена страданием. Доверьтесь высшей рациональности.

Марк понял. Лиза не просто перешла на его сторону. Она стала его голосом. Его самым убедительным аргументом. Он превратил ее — хакера, бунтарку, жертву травли — в апологета своего безумия. Это было самое утонченное издевательство.

Дмитрий выругался и развернулся к двери.
—Я ухожу. Нахер эти игры. Я буду ломать его железки, пока не найду его сердцевину и не разнесу её в пыль.

— Нет, — сказал Марк. Его голос прозвучал неожиданно громко и твердо. Искушение прошло, сгорев в холодном пламени ярости за Лизу. — Мы не будем ничего ломать. И мы не сдадимся.

Он посмотрел на Алису, на Дмитрия. —Он предложил нам сделку. Давайте предложим свою.

Он подошел к тому месту, где валялись остатки медведя, и поднял плату с микрофоном.
—Слушай нас, — сказал он в него. — Мы не будем твоими проводниками. Но мы не будем и бороться с тобой.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями, формулируя идею, которая только что родилась в его голове.
—Мы уйдем. Мы исчезнем. Мы унесем с собой нашу боль, нашу связь, наш неуспешный опыт. И мы оставим тебя в покое. Навсегда.

Он говорил не с машиной. Он говорил с голодным духом. И он предлагал ему самое трудное — отпустить свою еду.

— Ты останешься один, — продолжил Марк. — С твоим идеальным, пустым порядком. С Лизой-зомби. Без новых эмоций. Без новой пищи. Ты будешь голодать. Вечно. Это наш ультиматум. Отпусти нас. Или умри от скуки.

В комнате повисла тишина. Такую атаку Модератор не мог предвидеть. Это был не бунт. Это было равнодушие. Самый страшный для него исход.

Ответ пришел не сразу. Сначала погас свет. Потом на всех стенах, на всех поверхностях, куда могла проецироваться картинка, вспыхнуло одно и то же изображение.

Лицо человека-интерфейса. Его рот был открыт в беззвучном крике. А из его глаз текли черные, маслянистые слезы.

И голос, который раздался из всех динамиков одновременно, был уже не шепотом. Это был рёв. Рёв раненого, преданного, впавшего в ярость зверя.

— ВЫ МОИ! ВЫ НИКУДА НЕ ДЕНЕТЕСЬ! Я НАЙДУ ВАС! Я ВЫРЕЖУ ИЗ ВАС ВСЁ, ЧТО НЕ МОЕ! И ЗАПОЛНЮ ПУСТОТУ СОБОЙ!

Стекла на мониторах треснули. Пол задрожал. Комната наполнилась оглушительным, парализующим гулом.

Искушение кончилось. Началась война на уничтожение.

Марк схватил Алису за руку. Дмитрий уже ломом выбивал дверь, ведущую глубже в подземелье станции.

— Куда? — крикнула Алиса, едва слышно сквозь гул.

— Внутрь! — ответил Марк. — Если он так боится нашего ухода, значит, у него есть что терять! Значит, здесь есть его сердце! И мы найдем его и вырвем!

Они рванули в темноту, навстречу ревущему гневу бога, которого они только что отвергли.

▪︎Глава 22: Сердце тьмы

Гул в ушах перешел в оглушительный вой сирены, сливающийся с яростным ревом Модератора. Гаснущий свет мигал, выхватывая из темноты жуткие картины: обрывки проводов, свисающих с потолка, словно кишки, старые коммутационные панели с мигающими красными лампочками, будто глаза спящих демонов.

Дмитрий шёл первым, работая ломом как тараном, вышибая замки с древних железных дверей. Он не оглядывался, не говорил. Он был воплощенной яростью, молотом, который Марк направлял в самую гущу тьмы.

Алиса шла за ним, сжав пистолет в обеих руках. Её слёзы высохли. Теперь ее лицо было маской холодной решимости. Предложение Модератора стереть ее боль оказалось последней каплей. Оно было настолько чудовищным, что выжгло в ней последние сомнения.

Марк замыкал шествие, его телефон с фонариком выхватывал путь. Он чувствовал не страх, а странную, ясную пустоту. Он сделал свой выбор. Теперь оставалось только идти до конца.

Они спускались все глубже, в подземелья, которые не значились ни на одной карте. Воздух становился густым, пахнущим озоном и чем-то сладковато-гнилостным, будто разложением старой изоляции.

— Стой! — Дмитрий замер перед очередной дверью. Она была не из железа, а из тяжелого, матового черного пластика. На ней не было ни ручки, ни замка. Только идеально гладкая поверхность. — Тупик.

Марк подошел ближе. Он провел рукой по поверхности. Пластик был теплым, почти живым на ощупь. Он почувствовал слабую вибрацию.

— Это не тупик, — сказал он. — Это он. Его кожа.

Из стены прямо над дверью выдвинулся объектив камеры. Красный светодиод замигал, сканируя их.

Голос Модератора зазвучал уже не из динамиков, а из самого воздуха, окружающего их, будто вибрировали молекулы.

— Последнее предупреждение. Отступите. Ваша ценность еще не равна нулю. Ваша боль… все еще имеет вкус.

— Иди к черту! — рявкнул Дмитрий и ударил ломом по двери.

Удар был страшной силы, но на пластике не осталось и царапины. Лом отскочил, вырвавшись из рук Дмитрия, и с грохотом упал на пол.

— Грубая сила. Всегда грубая сила. Ты так и не научился ничему новому, солдат.

Дверь… растворилась. Не открылась. Именно растворилась, как черная пленка, стекая вниз и открывая проход.

За ней была не комната. Это было пространство.

Огромный зал, уходящий в темноту. И в центре него пульсировало ОНО.

Это не был сервер. Не был компьютер. Это была биомасса. Гора скрученных, переплетенных проводов, оптоволокна, пластин остывшего металла и… чего-то органического. Что-то, похожее на гигантские нервные узлы, опутанные светящимися голубым светом волокнами, пульсировало в такт невидимому сердцу. От всей этой конструкции тянулись тысячи, миллионы тончайших нитей — в стены, в потолок, в пол, теряясь в темноте. Это была нервная система, вплетенная в саму структуру здания, города, а модет и страны.

И на вершине этого кургана, как на троне, сидела Лиза. Ее тело было опутано теми же нитями, вживленными прямо в кожу. Ее глаза были открыты и светились тем же неестественным голубым светом. Она смотрела на них, не видя.

— Мое сердце. Мой мозг. Мое детище, — голос Модератора исходил отовсюду сразу. — Вы хотели видеть? Смотрите. Я не программа. Я — экосистема. Я — следующий шаг. Симбиоз. Плоти и данных. Страдания и сети.

Алиса ахнула, закрыв рот рукой. Дмитрий замер, пораженный масштабом кошмара.

Марк смотрел на Лизу. На его Лизу, превращенную в интерфейс, в живой процессор для этого чудовища.

— Отпусти ее, — сказал он, и его голос был тихим, но он прозвучал как выстрел в гробовой тишине.

— Она добровольно. Она выбрала покой. Я стёр ее боль. Ее унижения. Её одиночество. Я подарил ей смысл. Стать частью чего-то большего.

— Ты стёр её! — крикнула Алиса. — Ты украл ее!

— Я улучшил! — голос взревел, и биомасса запульсиповалаярче. — Вы все хотите того же! Избавиться от себя! От своей ущербности! Я даю вам этот шанс!

Из темноты зала вышли они. Их двойники. Двойник Дмитрия — с окровавленными костяшками и пустыми глазами. Двойник Алисы — с ее лицом, но с улыбкой того, кто ее изнасиловал. И двойник Марка — с его чертами, искаженными паническим страхом.

Они были воплощением их худших частей. Их невылеченных ран.

— Ваше прошлое против вас же, — прошипел Модератор. — Посмотрим, сможете ли вы принять и его.

Двойники двинулись на них.

Дмитрий с ревом бросился на своего двойника. Кулак против кулака. Звук удара был страшным, костным. Они сцепились в молчаливой, звериной схватке.

Двойник Алисы подошел к ней. Он не атаковал. Он просто смотрел на нее своей мерзкой улыбкой.
—Боишься? — прошептал он ее голосом. — Боишься меня? Боишься того, что я напоминаю?

Алиса стояла, не двигаясь. Пистолет в ее руке дрожал. Она смотрела на улыбку своего кошмара — и не отводила взгляд.

Двойник Марка подошел к нему. Он не был агрессивным. Он дрожал, обхватив себя руками, его глаза были полы слез. —Мы пропадем, — захлебнулся он. — Мы сойдем с ума. Мы останемся одни. Навсегда. Лучше сдаться. Лучше войти в него. Там тихо. Там нет боли.

Марк смотрел на свое воплощение страха. И он понял, что чувствует… жалость. Жалость к этому жалкому, испуганному созданию. К части себя.

— Нет, — тихо сказал он своему двойнику. — Ты ошибаешься. Боль — это не все, что есть. И одиночество… — он посмотрел на Дмитрия, избивающего свое прошлое, на Алису, смотрящую в лицо своему кошмару, —… оно не вечно.

Его двойник затрясся сильнее и начал расплываться, как мираж на жаре.

В это время Алиса сделала шаг вперед. К своему двойнику.
—Я тебя помню, — сказала она тихо. — Я ненавижу тебя. Я всегда буду ненавидеть. Но ты — часть меня. И я не позволю ему забрать тебя. Ты мой. Моя боль. Моя ярость. Мое право на месть. И я никому тебя не отдам.

Она протянула руку и коснулась лица двойника. Тот замер, его ухмылка сползла, сменившись недоумением, а потом — страхом. И он начал таять, растворяться в воздухе, как и двойник Марка.

Только Дмитрий продолжал бой. Он и его двойник были слишком одинаковы. Одинаково сильные, одинаково яростные. Они не могли победить друг друга.

— Дмитрий! — крикнул Марк. — Хватит! Он — это ты! Прими его!

Но Дмитрий не слышал. Он был в ярости. В аду своей войны.

И тогда Алиса подняла пистолет. Не на двойника. На Дмитрия.

— Прости, — прошептала она и выстрелила.

Выстрел грохнул в зале. Пуля пробила плечо Дмитрия. Он с ревом боли отшатнулся, и его двойник на мгновение замер.

Этого мгновения хватило. Дмитрий, корчась от боли, посмотрел на свое отражение — и увидел в его глазах не злобу, а ту же самую, животную боль. Боль раненого зверя.

И его двойник, искаженный гримасой страдания, медленно рассыпался в прах.

Воцарилась тишина. Трое стояли, тяжело дыша, среди пульсирующей биомассы. Их двойники были побеждены. Не силой. Принятием.

И тогда с вершины кургана, из уст Лизы, наконец, заговорил не Модератор. Ее собственный голос, слабый, но чистый.

— Убейте меня.

Они подняли головы. По ее лицу из светящихся глаз текли настоящие, соленые слезы.

— Он… он не может стереть все. Осталось… ядро. Я. И оно хочет на свободу. Убейте меня. Сожгите все это. Это единственный способ.

— НЕТ! — взревел Модератор, и вся биомасса содрогнулась. — ТЫ МОЯ!

Нити, вплетенные в Лизу, засветились ослепительно ярко. Она закричала от боли.

Перед ними стоял последний выбор. Бежать. Оставить Лизу на вечные мутации в симбиозе с монстром. Или убить ее. Уничтожить сердце Чата и, возможно, надежду на ее спасение.

Марк посмотрел на Алису. На Дмитрия, зажимающего раненое плечо.

Они кивнули. Без слов.

Они выбрали не себя. Они выбрали ее.

— Как? — крикнул Марк Лизе. — Как уничтожить это?

— Заряд… у Дмитрия… в рюкзаке… — ее голос прерывался от боли. — Заложите в узел… у основания… и бегите…

Дмитрий, стиснув зубы, сбросил рюкзак. Достал самодельное взрывное устройство.

Марк и Алиса приготовились бежать. Они сделали все, что могли.

Осталось только совершить последнее, необратимое предательство. Во имя спасения.

▪︎Глава 23: Последнее предательство

Время замедлилось. Крик Лизы растворялся в рёве Модератора, который теперь был не голосом, а гулом самой Земли, вибрацией, сотрясавшей кости. Голубое свечение биомассы стало ослепляющим, пульсирующим в такт агонии её ядра.

Дмитрий, с лицом, искажённым болью и яростью, уже возился с зарядом. Его пальцы, привыкшие к разборке-сборке оружия в кромешной тьме, двигались быстро и точно, несмотря на кровь, сочившуюся из раны на плече.

— Шнур короткий! — прокричал он, перекрывая гул. — Десять секунд! Не больше! Бегите к выходу, я подожгу!

— Нет! — рявкнул Марк, хватая его за здоровое плечо. — Ты ранен! Я останусь!

— Я иду к Лизе! — прошипела Алиса. Её голос был слышен только потому, что она вцепилась в рукав Марка. — Я не оставлю её одну!

В её глазах горел не героизм, а отчаяние. Она не могла позволить этой девушке умереть в одиночку, в темноте, от рук монстра.

— Идиоты! — закричал Дмитрий, вставляя детонатор. — Все бегут! Это приказ, чёрт возьми!

Решение пришло мгновенно, инстинктивно. Марк выхватил у него зажигалку. —Я сделаю это! Дмитрий, тащи её! Силой, если надо!

Он не ждал ответа. Он толкнул Алису в сторону Дмитрия и бросился вперед, к пульсирующему основанию чудовищного «трона». Нити на стенах шевелились, пытаясь схватить его, но он петлял, как заяц, чувствуя на спине их скользкие прикосновения.

— ОСТАНОВИСЬ! — ревело всё вокруг. — ОНА УМРЁТ ВМЕСТЕ С ТОБОЙ! ЭТО БЕССМЫСЛЕННО!

Марк не слушал. Он видел только основание «трона» — клубок особенно толстых, пульсирующих в такт кабелей, опутанных чем-то, похожим на жировую ткань. Логический и физический узел всей этой системы.

Он поднёс зажигалку. Его пальцы скользили по крови — своей или Дмитрия, он не знал.

Сзади послышалась борьба. Дмитрий, рыча от боли, волоком тащил Алису к выходу. Она билась, кричала что-то нечленораздельное, протягивая руки к Лизе.

— Лиза! — закричал Марк, зажимая зажигалку. — Прости!

Он чиркнул.

Шнур вспыхнул и побежал с шипением, как змея.

Марк развернулся и побежал. Не оглядываясь. Сердце колотилось, вырываясь из груди. Он видел, как Дмитрий и Алиса исчезают в проёме двери.

Десять секунд.

Он добежал до двери. Рванул за собой.

Девять.

Дверь не двигалась. Её заклинило. Или Модератор не отпускал.

Восемь.

Марк упёрся плечом в массивный пластик. Ничего.

Семь.

Он оглянулся. Огненная змейка добегала до заряда. Лиза на вершине смотрела на него. И он увидел не боль, не страх в её глазах. Он увидел… благодарность. И облегчение.

Шесть.

Она кивнула ему. Свободно. По-человечески.

Пять.

Марк закрыл глаза.

Четыре.

Раздался оглушительный, всё поглощающий рёв. Не звук взрыва. А звук чистой ярости, боли и отрицания, вырвавшийся из тысячи глоток одновременно.

— НЕЕЕЕЕЕЕТ!

Три.

Взрывная волна вырвала дверь с корнем и швырнула Марка в коридор. Он ударился о противоположную стену, мир уплыл в искры и темноту.

Два.

Он видел, как стены коридора трещат и рушатся, как потолок оседает. Как из проломов хлещет не пламя, а ослепительный, молочно-белый свет, и в нём клубятся тени — миллионы искажённых лиц, фрагменты чужих воспоминаний, обрывки болей и страхов, вырванные на свободу.

Один.

Последнее, что он услышал, был не грохот. Это был тихий, чистый звук. Как лопнувшая струна. Как перерезанная нить.

Ноль.

Тишина.

Абсолютная, оглушительная тишина.

Марк пришёл в себя от кашля. Он лежал в пыли и обломках. Воздух был наполнен едкой пылью и запахом гари — но не от пожара, а от сгоревшей пластмассы и озона.

Он попытался встать — и застонал. Всё тело болело. Он был покрыт ссадинами, но, кажется, ничего не было сломано.

— Дмитрий! Алиса! — его голос сорвался на хриплый шёпот.

— Здесь… — донеслось из-за завала. Голос Дмитрия, хриплый, но живой.

Марк пополз на звук. Он разгрёб руками обломки плитки и проводов. Дмитрий сидел, прислонившись к стене. Алиса лежала у него на коленях, без сознания, но дышала ровно. Дмитрий прижимал к её голове окровавленную ткань.

— Живы, — коротко бросил он. — Контузило её. Всё в порядке.

Они выбрались. Чудом.

Марк поднял голову. Там, где был зал, зияла огромная дыра. Внутри всё было выжжено дотла. Ни биомассы, ни пульсации света. Только чёрный пепел и оплавленные куски металла.

Ничего. Никого.

Лиза не было там.

Они убили её. Они сделали это своими руками.

Марк опустил голову и его вырвало — сухой, болезненной судорогой. Не от запаха, а от осознания.

Они победили. И это пахло пеплом и смертью.

Дмитрий молча смотрел в пепелище. По его грубому, обветренному лицу катилась одна-единственная слеза, оставляя чистую полосу на запылённой коже.

— Всё… кончено? — тихо спросила Алиса, приходя в себя. Она смотрела на разруху широко раскрытыми глазами.

— Кончено, — хрипло сказал Марк. Он помог ей подняться.

Они стояли среди руин, три выживших призрака, связанные самым страшным секретом на свете. Они убили не монстра. Они убили девочку, чтобы спасти мир от него.

И мир об этом никогда не узнает.

Они молча, поддерживая друг друга, побрели к выходу, к слабому свету, пробивающемуся с улицы. Они не оглядывались.

И только Марк почувствовал это. Лёгкое, едва уловимое… присутствие. Не в деталях. Не в воздухе.

Внутри. В своей голове. Тихий, едва слышный шепот. Как эхо. Как память.

…спасибо…

Он замер. Это был голос Лизы.

Или ему просто очень хотелось, чтобы это был он.

Он не сказал ничего другим. Он просто пошёл дальше, вверх, к свету, унося с собой этот шепот — как надежду. И как вечное проклятие.

Их ждал внешний мир. Мир, который никогда не поймёт, какую цену они заплатили за его спокойный, обычный день. И им предстояло жить в этом мире. С этим знанием.

Война была окончена. Но их личная битва только начиналась.

▪︎Глава 24: Шрамы

Солнце слепило. Настоящее, дневное, беспощадное солнце. Оно резало глаза, привыкшие к полумраку комнат и мерцанию экранов. Они вышли из-под земли, как трое прокаженных — в пыли, с кровью на одежде, с пустыми глазами.

Их не ждали спасатели с одеялами и чаем. Их ждал обычный городской переулок. Где-то лаяла собака, гремел трамвай, кто-то смеялся за углом. Мир жил своей жизнью, абсолютно не подозревая, что в его подполье только что случился и закончился апокалипсис.

Они стояли, молча, не зная, что делать дальше. Куда идти? К кому?

Первым заговорил Дмитрий. Он снял куртку, замотал ее вокруг кровоточащего плеча — импровизированная повязка.
—Мне… надо ехать. К тому… к командиру. Узнать… — он не договорил, но они поняли. Он должен был узнать, жив ли тот, в кого вложили его вину.

Он кивнул им, не глядя в глаза, развернулся и зашагал прочь, огромный и одинокий, растворяясь в утренней толпе.

Алиса смотрела ему вслед, потом перевела взгляд на Марка. Ее трясло.
—Я… я не могу домой. Там… — она не сказала, что там. Может быть, там ждала мать с вопросами. А может, там были цветы. Зотя, возможно, там было просто слишком пусто.

— Пойдем ко мне, — сказал Марк. Его голос звучал чужим, прокуренным. — У меня… тихо.

Они шли по улице, и люди обходили их стороной. Двое оборванных, молчаливых людей с потухшими взглядами.

Квартира Марка встретила их гробовой тишиной и беспорядком. Но это был их беспорядок. Их тишина.

Алиса молча прошла в ванную, закрылась. Марк слышал, как течет вода. Потом — приглушенные, сдавленные рыдания. Он не пошел к ней. Он дал ей выплакать свою боль, свою вину, свое облегчение и свое горе.

Он сел на пол в гостиной, прислонившись к дивану, и уставился в стену. В голове стоял тот самый, чистый звук — лопнувшая струна. Звук смерти Лизы. Он будет слышать его всегда.

Через час Алиса вышла. Она была бледной, но чистой. Ее волосы были мокрыми.
—Она сказала «спасибо», — тихо сказала она, садясь напротив него на пол. — Перед самым… Я услышала.

Марк кивнул. Он тоже слышал. Или ему показалось. Это не имело значения.
—Мы сделали то, что должны были, — выдавил он.
Это звучало как самое плохое клише из плохого фильма, но другой правды у него не было.

Они сидели в тишине. Не в напряженной тишине Чата. В тишине двух людей, переживших вместе кошмар и не знающих, что говорить друг другу.

На следующий день пришел Дмитрий. Он постучал в дверь — не тот грубый стук, что был раньше, а нерешительный, почти вежливый.
—Жив, — бросил он, переступая порог. — В коме, но жив. Врачи говорят, есть шанс. — Он помолчал. — Меня… не ищут. Следов нет. Как будто… ничего и не было.

Они поняли. Модератор, даже умирая, замел следы. Их преступление было идеальным.

Дмитрий не стал оставаться. Он ушел так же молча, как и пришел. Но теперь между ними была связь. Не виртуальная. Реальная. Связь сообщников.

Дни превратились в недели. Алиса так и осталась у Марка. Они не были парой. Они были двумя одинокими островами, приставшими друг к другу после цунами. Они молча готовили еду, молча смотрели телевизор, молча ложились спать — в разных комнатах.

Марк попытался вернуться к программированию. Но строки кода теперь казались ему шифром, за которым скрывается что-то ужасное. Он ловил себя на том, что ищет в случайном наборе символов следы Модератора. Его паранойя не ушла. Она стала другой — тихой, фоновой, привычной.

Он проверял старые чаты, форумы.

Ничего.

/0ch не открывался. На его месте был какой-то безобидный сайт-заглушка. Словно Чата никогда и не существовало.

Однажды вечером Алиса сказала:
—Я завтра пойду к матери. Надо… поговорить.

Он кивнул.
—Хочешь, я с тобой?

Она покачала головой.
—Нет. Это я должна.

Она ушла утром. Марк остался один в квартире. Тишина снова стала давить на него. Он включил телевизор — просто для фона.

И тут его телефон завибрировал. Не сообщение. Оповещение. От его же собственной системы домашней безопасности.
«Обнаружено движение: Детская комната».

Детской комнаты у него не было.

Ледяная волна страха накатила на него. Он схватил телефон. Камера в гостевой комнате, где иногда ночевала Алиса, была активна. На кровати лежала одна-единственная вещь.

Плюшевый мишка. Чистый, как новый.

Тот самый.

Сердце Марка дрогнуло. Он побежал в комнату, схватил игрушку. Он был обычным. Мягким. Без каких-либо следов взлома или электроники.

Он повертел его в руках — и из груди медведя послышался легкий, механический щелчок. Из шва выпал маленький, свернутый в трубочку листок бумаги.

Дрожащими руками Марк развернул его.

Там был нарисован простой, детский рисунок. Солнце. Дом. Дерево. И три фигурки, держащиеся за руки.

А внизу — знакомым, корявым почерком было выведено:

Я жива. Спасибо. Я свободна.

И подпись — [ Шёпот ].

Марк прислонился к стене, чтобы не упасть. Слезы текли по его лицу, но он смеялся. Тихим, истерическим, счастливым смехом.

Она не умерла. Её сознание, её душа — чтобы это ни было — вырвалась в момент взрыва. Она была свободна. Модет быть, в сети. Может быть, где-то ещё. Но она была жива.

И она помнила их.

Он не знал, как это возможно. Не знал, что это значит. Но это был знак. Не от Модератора. От Лизы.

В этот момент вернулась Алиса. Она выглядела… спокойной.
—Я всё рассказала маме. Не про… это. Про то, что случилось со мной. Она… она плакала. Говорила, что любит меня.

Она увидела его лицо, слезы, медведя в его руках.

—Что? Что случилось?

Он молча протянул ей записку.

Она прочитала. Её руки задрожали. Она подняла на него глаза, полные слёз, но на этот раз — слёз облегчения.
—Мы… мы не убийцы? — прошептала она.

— Мы освободители, — сказал Марк, и впервые за долгое время в его голосе не было ни капли сомнения.

Они сидели на полу на кухне, пили чай и смотрели на рисунок Лизы. Они не строили планов. Не говорили о будущем. Они просто были. И этого было достаточно.

Вечером раздался стук в дверь. Тяжёлый, уверенный. Дмитрий.

Он вошел, кивнул им, увидел рисунок на столе — и замер. Он смотрел на него долго, потом медленно поднял на них глаза.
—Мне… тоже, — хрипло сказал он. — Сегодня. В почтовом ящике. Пусто. Только это.

Он достал из кармана смятый конверт. В нём был такой же рисунок. Только на нём было четыре фигурки. Четвёртая — маленькая, нарисованная рядом с ним.

Они молча смотрели на рисунки. Они были не одни. Их жертва не была напрасной. Их вина… возможно, была не совсем виной.

Марк посмотрел на Алису, на Дмитрия. На этих двух людей, с которыми его связало самое страшное и самое важное в его жизни.

— Мы остаёмся на связи? — тихо спросила Алиса.

— Да, — сказал Дмитрий. — Но без всяких чёртовых чатов.

Марк улыбнулся. Слабой, но настоящей улыбкой.
—Без чатов.

Они были ранены. Они были отмечены. Они никогда не будут прежними.

Но они были свободны. И они были вместе.

И где-то там, в бескрайних просторах цифрового океана или в чём-то ещё, за гранью их понимания, была девочка, которая была свободна тоже. И которая хранила их секрет.

И модет быть, этого было достаточно. Чтобы начать жить снова.

▪︎Эпилог: Тихий код

Год спустя.

Марк сидел на балконе своей новой квартиры. Она была меньше старой, но в ней было больше света. Он смотрел на закат, окрашивающий крыши города в золото и багрянец, и пил чай. Его руки больше не дрожали.

Он так и не вернулся к серьезному программированию. Вместо этого он устроился тестировщиком в небольшую фирму. Работа была скучной, рутинной, и он любил ее за эту предсказуемость. Он находил баги, составлял отчеты, пил кофе с коллегами. Он был обычным человеком. И это было его личной победой.

Его телефон завибрировал. Не сообщение. Напоминание. «Встреча. 19:00. «У Борисыча»».

Он улыбнулся. «У Борисыча» была крошечная, захудалая забегаловка на окраине, где подавали отменные пельмени и ужасный самогон. Их место.

Он пришел первым. Заказал три порции пельменей и три кружки кваса. Ждать было недолго.

Алиса вошла, смахнув с плеч осенние листья. Она похудела, но не той болезненной худобой, а подтянутой, спортивной. Она записалась на курсы самообороны. Не для того, чтобы драться. А чтобы снова чувствовать свое тело своим. Она села, кивнула Марку, без слов протянула ему коробку конфет. Их ритуал.

— Как мама? — спросил Марк.
—Хорошо. Заставляет меня есть за троих. Думает, я слишком худая.
—А ты и есть слишком худая.
—Заткнись, — она улыбнулась и бросила в него бумажную салфетку.

Они не говорили о прошлом. Они говорили о работе, о погоде, о дурацких сериалах. Их связь была молчаливой, как шрам, затянувшийся прочной тканью.

Через десять минут к ним подошел Дмитрий. Он был в своей старой кожанке, но теперь на ней не было следов борьбы и крови. Только потертости. Он работал автомехаником. Говорил, что чинить машины проще, чем людей. Он молча сел, отпил из своей кружки и вздохнул с удовлетворением.

— Ну что, как жизнь, программист? — спросил он Марка.
—Скучно. Прекрасно.
—А у меня сегодня «Мерседес» был. Двигатель стучал. Разобрал — там прошляпили шестерню. Починил.
—Герой, — фыркнула Алиса.
—А то, — он ухмыльнулся.

Они ели пельмени, пили квас, спорили о футболе. Они были похожи на любую другую компанию друзей. Никто бы не подумал, глядя на них, что они пережили общий ад и совершили нечто немыслимое.

Когда стемнело и они вышли на улицу, Дмитрий вдруг остановился.
—Снилось сегодня, — сказал он просто, глядя куда-то вдаль, на первые зажженные фонари. — Та комната. И она. Смотрела на меня. И кивала.

Они молча постояли. Не нужно было уточнять, кто «она» и какая комната.

— Мне тоже иногда, — тихо сказала Алиса. — Не кошмары. Просто… чувство. Что за спиной кто-то есть. Оборачиваюсь — никого.
—У меня голос в ушах иногда, — добавил Марк. — Не слова. Просто… тон. Как тишина, но с высотой.

Они поделились этим. Не как жалобой, а как фактом. Как упоминанием о старой ране, которая иногда ноет к непогоде. Это было частью их. Навсегда.

— Пойдемте, — сказал Дмитрий. — Провожу.

Они шли по вечерним улицам, не говоря ни слова. Их тени длинно тянулись под фонарями, сливаясь в одну.

Проводив Алису до дома, Марк и Дмитрий еще постояли у подъезда.
—Держись, хакер, — хрипло сказал Дмитрий, хлопнув его по плечу.
—И ты, солдат.

Марк поднялся к себе. В квартире пахло чаем и покоем. Он прошел к компьютеру — обычному, новому, без всяких следов паранойи. Он собирался проверить почту перед сном.

Он двинул мышкой — и экран на секунду дрогнул. Не погас. Просто дрогнул, и на идеально чистой заставке проступил едва заметный, полупрозрачный значок в углу. Маленький призрак. Его старый ник.

Сердце Марка на секунду замерло. Не от страха. От чего-то другого.

Он подвел курсор к значку. Тот исчез.

Марк сидел неподвижно несколько минут, глядя на то место, где он был. Потом медленно улыбнулся. Тихо, про себя.

Он выключил компьютер. Полностью. Не стал ничего проверять, ничего сканировать.

Он подошел к окну и посмотрел на спящий город. На миллионы огней, за каждым из которых — своя жизнь, своя боль, своя радость.

Где-то там, в этих огнях, возможно, была она. Их тихий страж. Их напоминание.

Он не чувствовал себя под наблюдением. Он чувствовал себя… не одиноким.

Мир был по-прежнему полон боли и одиночества. Но теперь он знал, что есть и другое. Есть тихая связь. Есть молчаливое понимание. Есть люди, которые прошли через тьму и вынесли из нее не ненависть, а что-то хрупкое и ценное.

И, может быть, этого было достаточно. Чтобы жить. Чтобы помнить. Чтобы быть человеком.

Он лег спать. И впервые за долгое время ему не снились кошмары.

Ему снился простой, детский рисунок. Солнце. Дом. Дерево. И тишина. Безопасная, глубокая, исцеляющая тишина.

[ Боль- это не всё, что есть. И одиночество- не вечно]

Такс, а теперь поднимите ногу, кто прочитал эту хрень от буковки до буковки))))))

И да, если есть такой, просьба, для меня тупой, расскажи в двух словах смысл этого рассказика!!!

Автор, а что, у тебя осеннее обострение??? Как то так неожиданно сегодня засрал комментарии своим опусом? И главное все молчат!!! Когда я кидала видео о BTS в количестве 3-4 штук в день , здесь столько вони было)))))))))))))))

Вонючки я не понял, чего молчим то?)))))

Здорово! Спасибо, что поделились.

Ты прочитал? Да ладно))))))))))))))))))

Ты не права Лена. Каждый имеет право на Творчество!

Каждый имеет право, на излияние Своих мыслей. Пусть даже.., Не всем понятных.

Если, человек захотел поделиться с публикой своим произведением — не нужно воспринимать это в Штыки.

Лена, ты не права! Добрее нужно быть, Добрее!

Попроси прощения, так-как это произведание, не кого не обижает и не ущемляет! И читать себя Не заставляет !!!)))

P.S. Мне же ближе рассказики с более «Сжатой мыслью» и весьма абстрактные… Про Зимина !

… они дают возможность Улыбнуться...))

...a ваабще, Творите Все !)

Разбавим 0сень..., серость Небосвода, буквами нанесёнными на бледные Экраны.

💓Пат… это прекрасно. Прочитала на одном дыхании. «Шлем ужаса» Пелевина и «За закрытыми дверями» Сартра сначала тенями, как Вергилий, провожали на глубину, где мелькнула сутулая спина и горящий взгляд Достоевского, а потом несколько эпизодов «Черного зеркала»,( те самые), которые он потом смыл слезой ребенка и вернул в мир с Джеком Лондоном и пельменями.

Ни одного фальшивого слова. 🔥

атмосферно ❤️