Ночь укутала город своим сказочным звёздным покрывалом. Опустели парки, скверы. По улицам гулял лишь ветерок, шелестел прошлогодними листьями, отрывал лепестки от цветущих деревьев и усыпал ими тротуары. Казалось, что всё погрузилось в сон и на улице не сыскать ни одной живой души.На перекрёстке чинно покачивал головой старый фонарь, оставляя на земле вокруг себя круг света. Сгусток тьмы отделился от стены и вышел на освещённую улицу. Блеснули зелёным светом два зелёных уголька. Где-то послышались человеческие голоса, встревожив кошку и вынудив её поскорее покинуть это место. Бесшумно, словно не касаясь земли, она шмыгнула к ближайшему подъезду и затаилась.
Когда звуки стихли, а люди хмельной походкой стали едва различимы во мраке, биение сердца зверька стало замедляться.
— Можно продолжить путь дальше, — решилась кошка.
Обычно голод и поиск тепла вынуждали её рыскать по улицам. Но сегодня был особый вечер. Её влекло совершенно новое чувство. Кошка поддалась любопытству.
Не давало покоя кошачьей душе сияние, манившее с крыши пятиэтажки. Самыми тёмными вечерами только один дом приковывал кошачий взгляд — таинственно мерцали с его крыши огоньки. Даже острого зрения маленького хищника не хватало, чтобы разглядеть загадку: кто подмигивает с крыши.
— Это могут быть другие кошки, — надежда огнём наполняла всё существо кошки и вынуждала её приближаться в своих ночных променадах.
Кошка рысью мчалась к заветному дому. Решительность переполняла всё её существо. Сегодня. Именно сегодня она войдёт в дом. Найдёт вход на самую его макушку. И увидит собственными глазами, что манило и давало надежду в самые тёмные дни.
Дом встретил её полураскрытой пастью, из которой веяло теплом. Тысячи запахов смешивались в единый, который словно говорил: «Я и есть человеческая жизнь». Кошка давно не верила в добродетель этого тепла, а запах служил ей меткой, что ей не рады, стоит держаться подальше. Каждая сторона усердно выполняла негласный уговор не нарушать границ друг друга.
Сегодня кошка была готова сделать свой отчаянный шаг, нарушив прежде установленные правила. Дом посмотрел на неё светящимися окнами с равнодушием. Через него проходило столько жизней, и ему не было дела до крошечного существа, которое намеревалось найти в нём что-то для себя.
Кошка расхрабрилась и вошла. Дверь от порыва ветра заскрипела, визг несмазанных петель вынуждал ее бежать вперёд, не разбирая дороги. Ступеньки всё не заканчивались, этаж мелькал за этажом, но страх давал силы, пока всё не закончилось. Последний пролёт. Вверху зиял лишь старый ржавый люк на крышу. Кошка остановилась в нерешительности. А что если? Стоит ли идти в неизвестность? Ни звука, ни запаха, говорящих о том, что ждёт её.
Но как продолжать жить, не попытавшись, даже не дав шанса, и корить себя за трусливость?
— Это просто осторожность, — успокоила себя кошка.
Под звёздным куполом, раскинувшимся над крышей дома, трудился человек. Он смотрел в телескоп, иногда включал фонарь и делал пометки в своём журнале. Именно в такой момент он почувствовал чьё-то присутствие. Растерянно озирался, пока его взгляд не упёрся в два светящихся глаза, выглядывающих из люка. Глаза тут же скрылись.
— Кис-кис, — ласково позвал он гостью.
Кошка никак не ожидала увидеть человека. Настоящего человека. Но едва ли не впервые в жизни он не вызывал у неё желания сбежать. Ей было и страшно, и одновременно с этим очень хотелось понять, почему он другой. Почему не бросается камнем, не топает ногой и не выражает отвращения и гнева.
Она вернулась на эту крышу на следующую ночь. И на следующую. И так приходила много дней подряд. И позволяла себе на крошечный, кошачий шажок быть ближе к человеку. Он разговаривал с ней. А она была готова слушать его бесконечно. Это было похоже на путешествие сквозь звёзды, планеты, галактики.
Каждый её путь на крышу становился всё более дерзким и смелым.Одной из летних ночей, освещённых только звёздами, кошка и человек сидели за привычными занятиями. Они смотрели на звёзды и временами друг на друга. Пока он не протянул ладонь. Кошка замерла от необычного ощущения. Человеческое тепло впервые коснулось её. Разлилось тёплой волной от кончиков ушей до хвоста. Она потерлась бочком о ногу своего друга.
— Всё-таки хорошо, что он оказался не другими кошками, — подумала она.
Переступив порог гаражного кооператива, Александр привычным движением вытащил из кармана брелок с ключами. На его лице появилось скептическое выражение, когда он нажимал на кнопку пульта от ворот его собственного бокса номер 93. Как он и ожидал, никакого скрежещущего звука в ответ не последовало. Пульт в последнюю неделю упорно отказывался работать на расстоянии – включался только с нескольких метров. Перебирая ногами в нужном направлении, Александр в очередной раз мысленно дал себе обещание поменять батарейки – и до того задумался о причудах работы памяти человека, что вернулся к реальности, только когда подошел к своему боксу вплотную. Подняв голову, Александр замер. Прямо на него смотрело улыбающееся детское лицо. Александр моргнул. Ворота, как и полагается уважающим себя воротам в респектабельном гаражном кооперативе, были покрыты небольшим слоем пыли – и вот в этой пыли кто-то нарисовал пальцем детскую рожицу, схематичную, но выразительную. «Баловство», – мысленно проворчал Александр, но рожица была такая веселая, такая прямолинейная в своем заражающем веселье, что Александр, ухмыльнувшись, решил не стирать ее до поры до времени.
Вечером, возвращаясь с работы, Александр поставил машину на свое место и, закрывая ворота, вновь кинул взгляд на рисунок. И обомлел: рядом с первой рожицей теперь красовалась вторая, но на этот раз с очень грустным выражением лица. Настроение у Александра сразу испортилось. Кто это так подшучивает в кооперативе? Раньше такого не было. Или ему хотят этим что-то сказать – но что? Что кто-то был весел, а потом расстроился? И это связано с Александром? Непонятно. Можно, конечно, попросту стереть эти рисунки, но тогда на воротах будет некрасивое, зияющее в своей свободе от пыли пятно. Тщательно же протирать ворота целиком под влиянием чьего-то баловства Александр намерен не был и, нахмурив брови, потопал домой.
На следующее утро Александр вышел из дому на работу на пятнадцать минут раньше, подгоняемый не до конца осознаваемой смесью любопытства и беспокойства. Быстрым шагом подойдя к боксу, он почти с удовлетворением заметил, что появился еще один рисунок. Так он и знал, что шутка продолжится. Но кто нарисован на этот раз? Круглая физиономия, карикатурная копна волос, торчащих в разные стороны, и огромный бант на шее. Александру эта картинка показалась смутно знакомой… И вдруг у него перехватило дыхание: Сипсик! Да, да, сомнений быть не могло, это был он, Сипсик, ожившая кукла, герой детской книги, которую дедушка читал ему, когда ему было, кажется, четыре года. Редкая книга, известная разве что советским детям начала 80-х, о которой сам Александр не вспоминал много лет и имени автора которой, конечно, не помнил. Но как возможно такое совпадение? А узнать об этом никто не мог. Александр даже своей супруге Арише не рассказывал про те эпизоды из детства. Это был их с дедушкой ритуал. Маленький Саша валялся на кровати в комнате бабушки и дедушки, дедушка (Дед, так его принято было называть тогда) сидел за своим комодом с откидной крышкой, наполненным кучей чудесных инструментов, назначение которых Саша любил разгадывать, и читал вслух каждый день новую главу. Когда пятнадцать лет спустя Александр заговорил с Дедом об этой книге, тот ее уже не помнил...
Вечером Александр набрал Василия Васильевича, председателя гаражного кооператива и своего давнего приятеля, и спустя полчаса уже изучал записи с камеры видеонаблюдения, что была установлена как раз напротив его бокса. Просмотрел записи за оба дня, дважды. Никого. Никто к боксу 93, кроме самого Александра, не подходил.
На следующее утро Александр с Аришей и детьми выехали на дачу. Пятилетняя Алиса была воодушевлена возможностью побегать на свежем субботнем воздухе, а вот восьмилетний Дима был мрачен, осознавая наступление нового учебного года через три дня. «Последний глоток свободы», – так он охарактеризовал эту поездку.
По приезде на дачу Александр первым делом поднялся на второй этаж, зарылся в дальний угол чулана и спустя минуту извлек на свет коробку. Осторожно открыл. Да, они все были здесь. Книги его детства. Луи Буссенар. Эмилио Сальгари. «Приключения Томека на черном континенте». «Тарзан и его звери». «Пиноккио». «Сипсик». От нахлынувших воспоминаний на глаза Александра навернулись слезы… Но как он мог забыть об этих книгах, допустить, чтобы мир его детства пылился в углу чулана?
Когда в воскресенье они выехали домой, коробка лежала на дне багажника. Александр уже точно знал, какую книгу он будет читать Алисе перед сном в ближайшие недели.
Позже тем вечером Александр заехал в гараж поставить машину на ночь и обнаружил, что ворота бокса 93 блестели идеальной чистотой. Кто-то тщательно вытер с них всю пыль. Александр почему-то ни испытал никакого чувства удивления.
На записи с камеры видеонаблюдения, конечно же, снова никого не оказалось.
Пульт от бокса с того дня наладился и открывал ворота на расстоянии без нареканий.
В одной из деревень, там где люди привыкли верить в приметы, однажды зимой завелся черный кот. Он был не похож на других котов, будто сторонился всех, но всегда был на виду. Местные по обычаю гнали его — к беде! Но беды, как и чудеса, не выбирают. Они просто приходят тогда, когда это необходимо. Наш кот был совсем не бедовым, а как раз наоборот — волшебным.
Каждый, кто замечал кота, а не зловещую примету, — находил в своей жизни чудо.
Однажды мальчик попал в пургу, дом хоть и был недалеко, но в этом белом вихре он совсем не мог что-то различить. И вот словно тень, на фоне белой метели появился черный кот. Громко мяукнул, будто позвав мальчика, и повел его вперед. Через несколько минут мальчик понял, что кот привел его к порогу дома. Не успел он и оглянуться, как кота уже нигде не было видно.
Так и жил кот — между страхом и чудом, между белым и чёрным.Он не просил еды и не ждал ласки.Он просто приходил туда, где нужно было немного тепла.И с тех пор люди не гонят чёрных котов.Они знают: если он пришёл - значит, чудо уже рядом.
Год на планете Гранте-4 длился 365 тысяч дней. Раз в году рядом с ней проходил звёздный шторм.
Во время этого шторма смельчаки на своих космических парусниках выходят на орбиту, чтобы оказаться в самом сердце бури.
Ходят легенды, что среди падающих звёзд можно встретить Штормового Странника, который исполнит любое желание. Но смельчаки выходят не за ним — они выходят пройти гонку по кольцу астероидов.
В тот год обещали самый сильный шторм за десятилетие. На старте стояли сотни разносортных парусников — галеоны, катера, хищные яхты — каждый блестел под прожекторами и дрожал от нетерпения. Трансляция шла на миллионы зрителей.
В миг, когда таймер врезался в ноль, трансляция рухнула. Когда вернулась — гонка уже кипела. Участники ныряли в астероидный пояс, где шторм крошил камень в плазму и металл в мусор.
В этом аду шёл впереди один корабль — парусник капитана Карра. Мешанина старых деталей, проводов, удачи и безумия. И сам Карр — идиот с инстинктом самоубийцы, который всегда выбирал «почему бы и нет» вместо «да никогда в жизни». Он думал только о скорости. Скорости, которая заставляет мир трескаться по швам.
Осколок метеоритной крошки пробил борт. Казалось, пора думать о выживании. Но когда пыль осела — он увидел её.
Она сидела на борту, свесив ноги в пустоту, будто под ними не вакуум, а вечерняя набережная.
— Ты вообще кто? — выдохнул он.
Она улыбнулась.
— Не тупи. Желание есть?
Карр фыркнул:
— Желание? Ты точно нездешняя. Капитан не просит ничего, кроме попутного ветра. Всё остальное он берёт сам.
И хлопнула ладонью по борту — легко, по-дружески, как по гриве упрямого зверя.
Шторм откликнулся. Звёздный поток, беснующийся вокруг орбиты, словно узнал её. Дрейф обломков чуть изменил направление. Затем тысячи тонких следов плазмы вытянулись в одну линию, как трава под первым ударом урагана.
Мир дернулся и исчез. Парусник стал линией, потом иглой, потом чистым рывком энергии. Карра метнуло через систему, туманности, галактики. Скорость, которую никто живой не выдерживает.
Он вышел за пределы своей галактики, пересёк пустоту между звёздами, и чужое притяжение швырнуло его в атмосферу небольшой синей планеты — там, где любят зиму, тёплый свет и желания.
Он сгорел красивым, коротким штрихом на небе.
Над городом стояла зимняя тишина. Пара вышла на балкон — подышать, пока чай стынет.
Вспышка пронзила небо: сначала слабая, потом яркая, уверенная. Они замолчали. Загадали желания. Вернулись в тёплую квартиру, где пахло мандаринами.
А след на небе всё ещё держался. Холодная линия, напоминание: чудеса не исчезли. Они просто прилетают издалека — на скорости, которую мало кто выдержит.
В одном домике на краю города, где окна выходили на старый лес, жил одинокий человек по имени Виктор. Дни его были серы и однообразны, как ноябрьский дождь. Он возвращался с работы, когда уже темнело, включал телевизор для фона и молча ужинал. Мир за стеклом казался ему большим, холодным и равнодушным. Но в этом мире, в самой обычной кухне, жило самое необычное существо- старый заварочный чайник по имени Фарфор. Он был не простым чайником. Годы, проведенные на полке, наполненной не только чаем, но и разговорами, смехом, спорами и тишиной, научили его главному- слушать. Он впитывал в свои стенки не только тепло, но и звуки: вздохи, невысказанные мысли, тихую грусть хозяина.
Однажды вечером, когда ветер особенно настойчиво бросал в стекло горсть мокрого снега, а Виктор, ссутулившись, сидел за столом, с чайником произошло чудо. Он не смог больше молчать. Тишина в доме стала для него невыносимой. Сначала он просто начал тихо петь. Это был едва различимый, глубокий гул, похожий на жужжание шмеля в летний день. Виктор поднял голову, недоуменно посмотрел на кухню. Чайник пел о тепле, о солнечных террасах, где сушится урожай, о жарком пламени газовой горелки, о первом глотке, согревающем изнутри. Затем из его носика повалил пар. Но это был не просто пар. Он был густым, ароматным и складывался в причудливые образы. Виктор, завороженный, подошел ближе. В клубящемся паре он увидел улочки далекого города, где путешествовал в юности, увидел лицо старого друга, с которым давно потерял связь, увидел яблоню во дворе своего детства, усыпанную белыми цветами.
С этого вечера все изменилось.
В следующий раз он налил в чайник воды, засыпал горсть чайных листьев- не просто каких-то, а тех, что пахли дымком и сушеными травами,- и поставил его на огонь.Чайник закипел. Но его свист был не пронзительным и тревожным, а мелодичным, словно флейта. Он свистел ту самую песню, что Виктор напевал себе под нос в особенно хорошие дни. Он свистел его надежды.
Виктор стал разговаривать с чайником. Он рассказывал ему о своем дне, о мелких неприятностях и маленьких победах. А Фарфор в ответ дарил ему целые миры. Заваривая разные сорта чая, он вызывал из пара разные воспоминания и мечты. От чая с жасмином комната наполнялась запахом восточного базара, от крепкого пуэра- видениями древних гор и туманных долин, где Виктор находил умиротворение.
Вскоре Виктор снова начал немного рисовать (оказалось, когда-то он это очень любил). Он стал приглашать в гости соседей, устраивать чаепития и делиться воспоминаниями. Он понял, что волшебство- это не появление дракона в небе. Волшебство- это способность обычного чайника напомнить тебе, кто ты есть на самом деле. Оно в аромате, что будит спящие в памяти картины. В тепле, что размораживает сердце. В простом ритуале, который превращает одинокий вечер в беседу со всем миром.
Теперь, когда за окном было холодно и тоскливо, Виктор просто ставил чайник на огонь. Он знал- стоит лишь захотеть услышать, и самый обычный предмет расскажет тебе самую необычную сказку. Сказку о тебе самом.
В одном царстве-государстве, а может быть и не в нём, — кто теперь вспомнит за давностью лет. Жила-была одна девушка.
Как водится, умница, красавица, рукодельница, и, конечно же, непревзойдённая кулинарка.Так сложилось, что жила она одна в своей избушке, в отдалении от всех, на отшибе.Другая, может, и побоялась бы на её месте, но только не наша героиня.Был у неё верный пёс, любимый пушистый кот и очень милая и застенчивая козочка.Просто язык не поворачивается назвать её козой.Такие глазки…!)Невдалеке была речка, за домом росли яблони, а чуть поодаль, на опушке леса, — грибы да ягоды. Идиллия и только! Так и жили они, не тужили, дружной семьёй.Девушка любила печь оладушки по утрам, пирожки по выходным и праздникам, но более всего удавалось ей земляничное варенье.И душистое оно, и сладкое, и тягучее, словно мёд.Утром бегала она по ягоды с верным чёрным псом, а вечером варила варенье да оставляла его в сенях — студиться до следующего утра.Так было и в этот раз.Но вот странно: утром от положенного объёма осталась ровно половина.И завтра, и послезавтра, и три дня спустя.Да что ж такое? Пёс и кот варенье не любят, милая козочка тоже не употребляет подобных десертов.Да и дверь была всё так же заперта изнутри на большую щеколду.Вот ведь чудеса! Нет, оно, конечно, не жалко — просто любопытно и очень уж непонятно.Поэтому, подумав, решила она подкараулить, кто же повадился лакомиться её деликатесом.И в следующую ночь осталась в сенях…Верный пёс, само собой, нёс охрану рядом.Но наступила полночь, потом за полночь.Никого.Коварный сон подкрался незаметно — и наши сторожа уснули.И тут, то ли во сне, то ли наяву в полудрёме, послышался девушке то ли шорох какой-то, то ли стук.Встрепенулась она, схватила заранее приготовленную рогатину и одним движением зажгла фонарь.Верный пёс, поняв, что допустил непростительную конфузию, громко, заливисто залаял и зарычал.Послышался вскрик, лёгкий грохот и странный булькающий звук.Схватив фонарь и подбежав к тазику с вареньем, девушка с удивлением заметила там маааленького человечка.Без сомнения, мужского пола.— Ты вообще кто? — наконец-то первой придя в себя, спросила девушка. — И как попал в моё варенье, негодник?— Как-как… Очень просто — ногами. Развела тут, понимаешь ли, запах на весь лес, — невозмутимо ответил незнакомец.А ещё через несколько минут, отмывая незатейливого гостя под рукомойником и отгоняя любопытных кота и пса, она уже слушала банальную сказочную историю.О злой, молодой или не очень, ведьмочке-стервочке, которая присмотрела себе наследного принца близлежащего Королевства.Да так, что прохода ему не давала ни днём ни ночью.В конце концов, поставила ультиматум: либо я, либо…Ну, как мы понимаем, гордый будущий монарх выбрал второе «либо»… за что и поплатился.Ведьмочка хотела сделать его мерзким, маленьким, лесным гномом, но что-то пошло не так, и колдовство не сработало.Принц остался таким же принцем, как и был, только очень маленьким.Не просто, конечно, не сразу, но смирился он со своей участью и научился жить в лесу.И неизвестно, чем бы закончилась вся эта история, если бы не наша умница, красавица, рукодельница… ну, вы помните)Ведь как у любого яда есть противоядие, так и у заклинания есть возможность всё вернуть назад.Естественно, это бескорыстная чистая любовь, доброта, ну и всё такое…Вообщем, закончилось всё хорошо.Однажды, проснувшись от поцелуя нашей героини, принц с удовольствием и удивлением обнаружил себя совершенно в полный рост, и без всяких там низкорослых изъянов.И конечно же всё закончилось свадьбой.За которой последовал земляничный медовый месяц, потом ещё один и ещё… ну, а дальше уже просто неприлично обсуждать чужую семейную жизнь).Поэтому мы скромненько удалимся, тихо прикрыв за собой дверь.И отправимся искать своё, земляничное счастье…))
Сырой чикагский ветер гнал по земле обрывки бумаги и пустые банки. На окраине города, среди гор мусора, лежала картонная коробка, от которой исходил едва уловимый, тёплый свет. В ней копошились крошечные комочки — котята, только что выброшенные жестокими хозяевами. Их мать, гордая персидская кошка, не могла защитить их: помёт был «бракованным» — котята родились от беспородного кота, а значит, не стоили ни гроша.
Один за другим малыши затихали на холодном ветру, и их крошечные огоньки гасли. Выжила только одна — маленькая кошечка с персиковой шерсткой, чуть удлинённым носиком и крохотной искоркой магии, теплившейся в груди. Она слабо пищала, и её свечение становилось чуть ярче, будто пытаясь согреть остывающий воздух.
Её нашёл Джек — седой бродяга с потрёпанной курткой и добрыми глазами, в которых давно погасли звёзды. Он копался в мусоре, когда заметил тусклое сияние из коробки и услышал жалобный писк.
— Ну и ну, — пробормотал он, заглядывая внутрь. — Одна ты осталась, крошка? И не погасла.
Котёнок дрожала. Джек бережно поднял её, и в его ладони на мгновение стало так же тепло, как когда-то у камина в давно забытом доме. Он завернул её в тряпку и сунул за пазуху, к сердцу.
— Ладно, пошли, — сказал он, и в его голосе впервые за долгие годы прозвучала нотка надежды. — Найдём тебе молока.
Так началась их странная жизнь. Джек спал в подворотне, а Молли грелась у него под боком, и её тихое, бархатное мурлыканье, казалось, отгоняло самые горькие мысли. Она росла, её шерсть становилась всё длиннее и красивее, переливаясь на солнце, как спелый персик, а взгляд — умнее и глубже. Иногда, когда Джек рассказывал ей истории о прошлом, ей чудилось, что в его седых волосах на миг проступает цвет юности.
Однажды Молли проснулась от тишины. Она потыкалась носом в щёку Джека, но он не шевелился. Его рука была холодной, а свет в нём, который она едва успела разжечь, готов был угаснуть.
Она заскулила, и из её горького зова в воздухе поползли невидимые тревожные нити. Они дотянулись до прохожих, заставив их остановиться и прислушаться. Люди вызвали санитаров. Молли шипела и царапалась, не давая забрать Джека, её магия была беспомощна против людского равнодушия. Её отловили и увезли в приют.
Ветеринар, доктор Картер, осмотрел её и удивился: несмотря на беспородность, в Молли была какая-то особая гармония.
— Ты не просто леди, — сказал он, заглядывая в её бездонные зелёные глаза. — В тебе есть капля волшебства.
Доктор забрал её в свой магазин при клинике. Молли сидела в клетке, и её искорка почти угасла. Но однажды дверь магазина открылась, позванивая колокольчиком, и вошла маленькая девочка с мамой.
— Мам, смотри! — девочка сразу потянулась к клетке, и её одинокое сердце, тосковавшее по другу, отозвалось на тихий зов Молли.
И тут Молли замяукала, и её внутренний свет вспыхнул ярко-ярко, заливая клетку мягким золотистым сиянием, которое увидела только Эмили.
— Возьми меня! — кричало её сердце.
Девочка осторожно протянула руку, и Молли тут же прижалась к ней, замурлыкав. В воздухе щёлкнула невидимая нить, связав их воедино.
— Она выбрала нас, — улыбнулась мама, чувствуя, как в комнате стало как-то особенно уютно.
Так Молли обрела новый дом. Её магия больше не звала на помощь — она тихо и мирно жила в её мурлыканье, которое могло унять любую печаль, и в её взгляде, который понимал всё без слов.
Иногда, когда в доме было тихо, Молли забиралась на подоконник и смотрела вдаль. Она знала, что где-то там свет Джека, который она когда-то согревала, смешался со звёздами. Но теперь у неё был дом.
И любовь, которой хватит, чтобы освещать одну человеческую жизнь — до конца её дней.
Говорят, что кошки приходят к тем, кто в них нуждается. Но лишь некоторые из них носят в груди искру настоящего волшебства, которая помогает найти друг друга заблудшим и одиноким сердцам.
Когда-то, давным-давно, на лесной опушке жила-была маленькая ведьмочка по имени Соня.Она знала сотни заклинаний, умела снимать головную боль, лечить простуду и несварение желудка, делать мази от ожогов и даже склеивать разбитые сердца. Но с детства она мечтала совсем о другом.
Не о метле и не о котлах с зелёными, пузырящимися зельями, а о блестящих кастрюлях, острых ножах и румяных сдобных пирогах!
— Повар — очень тяжёлая профессия! — вздыхала мама. — Пироги можно и дома печь, ведьмам положено лечить людей!
И ведьмочка лечила. С утра до ночи. С улыбкой и тёплым словом для каждого. Но всё равно, глубоко в душе, она не переставала мечтать о кулинарных рецептах, новых кухонных приспособлениях и блюдах высокой кухни.
Люди всё шли и шли к ней со своими проблемами и болезнями, и Соня старалась им всем помочь, облегчить их боль и страдания. Но однажды, когда ведьмочка так устала, что у неё совсем не осталось сил, она тихо прошептала над чашкой мятного чая:
— Хочу просто готовить. Пожалуйста.
Над чашкой чая возникло маленькое облачко пара, которое тут же улетело в открытое окошко.
А на следующее утро Соня открыла глаза и поняла, что находится не в своей хижине, а в огромной школе поваров. Вокруг гремели посудой, пахло свежей выпечкой. На голове у Сони красовался поварской колпак, а в руках блестела ложка — не волшебная, а самая обычная кухонная.
В школе ведьмочке очень нравилось. Она училась взбивать сливки, правильно жарить мясо и рыбу, варить прозрачные бульоны и пользоваться огромным поварским ножом, нарезая овощи. Она очень старалась — ведь это было так интересно! — и у неё всё получалось. Учителя хвалили Соню и ставили её в пример другим ученикам.
Ведьмочка закончила поварскую школу с отличием, и её приняли на работу в настоящий ресторан высокой кухни. Соня очень любила свою новую работу: она готовила тартар из говядины, крудо из тунца, соус понзу и многие другие интересные блюда. Меню ресторана всё время менялось, и это давало ей возможность учиться новым техникам и совершенствоваться.
Но вскоре в маленькой деревне почувствовали её отсутствие. Некому было помочь с больным зубом и укусом клеща, а целебные травы в ведьминском саду завяли без хозяйской заботы. И однажды ранним утром в ресторан через приоткрытое окно влетела крошечная серая сова. Она опустилась перед Соней и протянула лапку с привязанной к ней маленькой запиской:«Соня, вернись. Ты нам очень нужна».
Долго ведьмочка смотрела на записку. Она любила свою новую жизнь — шум кухни, ароматы готовящейся еды, атмосферу творчества и созидания. Но она понимала: там, в деревне, её ждут люди, которым без неё плохо. И тогда Соня попрощалась с коллегами-поварами, которые успели стать её друзьями, и отправилась домой.
Вернувшись, она снова стала лечить — ожоги, простуды, тревоги, разбитые сердца. Но и готовить ведьмочка не перестала — для друзей, для соседей и просто для хорошего настроения. Пироги, супы, тёплые булочки, ореховые печенья — всё это превращало её дом в маленький праздник, а аромат ванили и корицы разлетался по всей опушке.
Мечта осуществилась — хоть и не совсем так, как она ожидала. Теперь Соня помогала людям сразу двумя способами: магией исцеления и волшебством вкусной еды, приготовленной с любовью.
А на видном месте у неё всё так же стоит поварской колпак — символ того, что мечты сбываются, если очень сильно захотеть!
Капли дождя беспокойно били о подоконник. Место, которое ей было домом, тонуло в дожде. Капли на вкус были солёными. Темными вечерами дождь разговаривал с обитателями городка, где жила Девочка. В его равнодушном стуке был слышен неспешный, тихий, усыпляющий шёпот, твердивший, что нет смысла ничего менять. Говорили, что этот дождь наслал злой волшебник, позавидовавший добру и радости местных жителей. Жизни проходили, капали, как дождь, не оставляя ничего после себя. Такая судьба настигла бы и её, но Девочка была полна удивительной воли к жизни и ослепительных замыслов.
Однажды она встретила мудрого старца, прошедшего свой путь и желавшего раствориться в спокойствии. Она устала повторять волнами крики свои молча. И старец рассказал ей, как всё исправить.
Выцветшие обои. Белый шёлковый платок. Прогибающаяся под тяжестью книг полка. Пальцы вслепую побежали по старой фотографии. Огонь из камина отражался в её глазах. Чувство свободы в замкнутом пространстве. Где-то глубоко внутри, в самом сердце, чудные ноты переплетались, создавая волшебство. Дождливый ветер развеется. В твоих силах всё, что хочешь. Она думала, что взять с собой в это путешествие. И решила: она возьмёт горячее сердце, острый ум, жажду приключений. Завтра ждал особый день.
В этот субботний день у меня не намечалось никакой компании. Здорово наконец получить возможность отдохнуть от работы, на которой мне всё осточертело, но день, тем не менее, обещал пройти скучно и одиноко. Конечно, можно было спланировать досуг заранее на рабочей неделе, но когда так выгораешь, то хорошо, что хоть ещё остаются силы держать в доме относительный порядок. Примерно месяц назад через дорогу от моего дома развернулась большая шумная стройка. Судя по внушительному размеру котлована, строительство будет идти далеко не один год. С детства я привык к постоянному шуму, и сильно он меня не утомлял, но и сказать, чтобы с ним мне жилось так же комфортно, как и без него, тоже было нельзя. Чтобы не сидеть дома и слушать уже надоевшую стройку, я решил прогуляться по набережной. Я подумал: раз сегодня у меня не будет компании, которая могла бы развлечь меня разговором, то во время прогулки буду слушать музыку. Пока я доставал свои беспроводные наушники, один из них выскользнул из пальцев и упал на пол. Кошка моментально решила, что с ним можно поиграть, и загнала его под кресло. Маленькое милое игривое создание. Жаль, что с ней так тяжело найти новую съёмную квартиру — так бы уже давно нашёл и съехал. Впрочем, меня это обстоятельство не тяготило — я так её люблю, что даже если увижу, как она раздирает мой паспорт, не смогу на неё по-настоящему разозлиться. Я встал на колени и постарался выгрести наушник рукой наугад, надеясь, что он закатился не слишком глубоко, и — о чудо! Вместе с наушником я выгреб зажигалку «Зиппу». На зажигалке была выгравирована надпись: «Александру Серых от друзей из Ай-Торо». Кажется, это прощальный подарок от коллег с прошлого рабочего места другу моего знакомого. Видимо, он обронил её, когда мы играли у меня в настолки полгода назад. Может, теперь этот день пройдёт интереснее, так как я решил попробовать ему её сегодня вернуть.
Я быстро нашёл контакт Александра через общих знакомых. Мы созвонились, я порадовал его своей внезапной находкой и предложил встретиться. Оказалось, что он сегодня договорился пойти с друзьями на квест в реальности и — о чудо! Он рассказал что один его друг в последний момент написал, что не сможет прийти. Я всегда хотел побывать на такой игре, но всё не представлялось возможности. Я с радостью принял его приглашение.
Это оказался довольно интересный и весёлый опыт, и я был полностью доволен своим досугом в этот выходной день. Мы долго обсуждали квест, пока шли по улице, и — о чудо! Нам навстречу шёл мой одноклассник, которого я не видел более 15-и лет.
Мы поболтали, узнали, как у друг друга дела, и — о чудо! Выяснилось, что он переезжает в другой город и поэтому съезжает со своей съёмной квартиры вместе с котом. Квартира в хорошем районе, арендная плата приблизительно та же что и у меня, а хозяин не против домашних животных. Я немного подсуетился, и в тот же день мой старый приятель повёл меня знакомиться со своим арендодателем и показал квартиру. Всё прошло хорошо, и мы сразу же заключили договор. Вечером я уже начал собирать вещи.
На новой квартире было куда уютнее, чем в старой. Тишина за окном и светлее. Я был доволен и долго вглядывался во всё, что было видно с моего балкона. Вдруг я увидел, как у подъезда лежит куча коробок, и их по одной затаскивает в дом один мужчина. «Прям как я неделю назад», — подумалось мне с лёгким сочувствием, и — о чудо! Ведь это же отличная возможность познакомиться с кем-то из своих соседей. Я решил пойти предложить ему свою помощь.
После того как я помог перетащить своему соседу коробки, он решил отблагодарить меня, предложив попить с ним чаю. Мы долго и весело беседовали на разные темы, и — о чудо! Выяснилось что у него на работе интересный мне проект. Причём новый, и они как раз ищут человека в команду с моим профилем. Я был рад принять предложение пройти к ним собеседование.Рабочая неделя на новом месте проходит на одном дыхании. Я чувствовал себя настолько увлечённым новыми задачами, что чем больше работал, тем больше сил было делать что-то ещё.
Вот только жаль, апельсины закончились… Я взял тарелку с обглоданными апельсиновыми корками, чтобы выбросить их в мусорку, и — о чудо! Среди корок затерялась еще одна целая четвертинка.
Ведьмочка проснулась в волшебном настроении. Сегодня у неё была ежегодная встреча ведьм, где она должна была подтвердить свою квалификацию и получить долгожданное повышение. Настроение было почти праздничным, пока она не обнаружила, что её метла исчезла.
Она начала поиски по дому. На верхней полке, среди книг с заклинаниями и шлемом Астронавта, стоял мраморный Череп. Он посмотрел на неё пустым взглядом и процедил сквозь зубы: “Кажется, я видел твою метлу во дворе. Она сметала в кучу опавшие листья”.
Ведьмочка вышла во двор. Листьев было много, а метлы не было. Она прислушалась и услышала звуки гитары из её огорода. Спелый Томат, уютно устроившийся на грядке, с жарким энтузиазмом сделал «Брыынььь» по струнам и запел: “Шурша-а-ние на чердаке-е… я слышал там метла лета-а-ла. возможно, это не метла-а… а Тишина в шуршании звуча-а-ла.”
Поднявшись на чердак, Ведьмочка нашла там только странную Жизнь:«Как вам тут живётся, забытая орфография и грамматика?»
«0тлично, спасибо!» — откликнулась Жизнь русского языка.
Метлы здесь не было.Ведьмочка решила проверить погреб. Но туда она никогда не спускалась без подарка, потому что в погребе жила Змиючка, существо милое, но непредсказуемое.Она принесла ей Серую Мышь. Мышь истерила, но она реинкарнировалась раз в месяц, что было удобно для её использования в качестве подкормки.
“Змиючка, ты не видела мою метлу?” “Спроси у Совести. Он следит за всем и всеми и всегда”.
Но Совесть она так и не нашла.
Поникшая и слегка раздраженная, Ведьмочка отправилась на кухню. Заварила себе крепкий Кофе, достала из духовки румяный Круассан, вдохнула аромат и приободрилась: “Может, вы видели мою метлу?”
Кофе и Круассан ответили в один голос:“Котэ спал на ней. Он любвеобилен, спит везде, где разрешат”.
Ведьмочка направилась на веранду.Там, растянувшись на солнце, потягивался ленивый Котэ. Он посмотрел на неё строго и произнёс: “У тебя Ноль Терпения, юная Ведьмочка. Тебе нужно Терпение”.
Совсем расстроенная Ведьмочка взяла телефон, зашла в чат и написала собеседнику: “У меня беда, я потеряла метлу. Если я её не найду, я не попаду на съезд. Лицензию аннулируют. На этом моё волшебство закончится. Хнык”.
И в этот момент воздух дрогнул. На веранде открылся портал, из которого вышел её собеседник Межзвёздный Скиталец.
“Я космос подметал”, — сказал он, возвращая ей метлу.“А ещё я сделал ей тюнинг. Теперь у тебя будет не просто метла, а Самый Лучший инструмент, который превращается ещё и в лопату!”.
Метла засветилась в руках Ведьмочки, будто тоже ждала этой встречи и они сразу улетучились на съезд ведьм.
Жизнь Артёма к тридцати пяти годам превратилась в сплошной серый комок — не в метафорическом, а в самом прямом смысле. Он работал на фабрике по производству асбестовых плит, и его мир состоял из трёх красок: свинцового цвета цеха, пыльного оттенка рабочей робы и грязно-белого тона его лица под вечер. Но более невыносимым был глухой, всепоглощающий, давящий на виски и барабанные перепонки звук: гул станков, гул вентиляции, гул в собственной голове, не умолкающий даже ночью. Однажды вечером Артём возвращался домой по грязным улицам, заваленным мокрым снегом. Он нырнул в первый попавшийся подъезд, спасаясь от промозглой измороси. Подъезд оказался парадной старого, некогда богатого особняка, ныне заселённого коммуналками. Пахло влажным камнем, нищетой и кислой капустой. И тут в полумраке он увидел Его. Рояль. Вернее, его призрак. Величественный когда-то инструмент «Беккер» был варварски изувечен: с него сорвали крышку, вырвали с корнем педали, а чёрный лакированный корпус был испещрён похабными надписями и сколот, обнажая бледное, мёртвое дерево. Кто-то методично выломал почти все клавиши, кроме одной-единственной, затерявшейся в центре и ослепительно белой.Мужчина с горькой усмешкой опустился на корточки. Что-то в этом акте вандализма, в этом изнасиловании красоты было до боли знакомо. Он медленно, почти боясь, протянул палец и коснулся клавиши. Раздался глухой, деревянный стук. Ничего. Так ему и надо — дураку, ждавшему чуда. Артём уже собрался уходить, но какая-то необъяснимая тоска, острее, чем когда-либо, сжала ему горло. Он снова прикоснулся к клавише, на этот раз закрыв глаза.И мир взорвался.Звука не было. Вернее, его не слышали уши. Его слышали кости. Чистейший, хрустальный аккорд, похожий на нежный звон колокола — он отозвался где-то в глубине грудной клетки, заставив вздрогнуть забытое, уснувшее сердце.Артём замер, боясь дышать. И тогда полилась Музыка.Она рождалась не из инструмента, но из его собственной памяти. Это была та самая симфония, которую Артём сочинил в семнадцать лет, лежа на подоконнике в комнате общежития и глядя на безоблачное небо. Та самая, что так и осталась немой, записанной лишь в его воображении. Он думал, что мелодия умерла, растворилась в фабричном гуле — но она спряталась в этой последней клавише, дожидаясь его.Артём слышал её кожей: звуки казались осязаемыми и живыми. Это была не просто музыка: каждый такт возвращал мужчине потерянный кусочек души. Вот нота, которую он позабыл, впервые надев робу. Вот аккорд, оставленный в день похорон матери. А вот целая партия, которой он лишился, поверив, что надо быть как все.Мужчина сидел на запылённом, липком полу подъезда, прижимался лбом к разбитому корпусу рояля и рыдал. Он не просто слышал музыку — он ею был. Артём не знал, сколько прошло времени. Когда музыка стихла, а рассвет заглянул в окно парадной, он медленно поднялся с пола — спина болела, колени затекли. На душе была непривычная, звенящая пустота — мучивший столько лет гул наконец-то стих.Город остался прежним: серым, шумным, неуютным. Но теперь, слушая оглушительную симфонию улицы, Артём знал, что у него есть свой собственный, тихий мотив. Тот, что никто и никогда у него не отнимет.
Далеко за краем звёзд я долго странствовал один. Меня несло по пустой Вселенной так медленно, что даже звёздная пыль обгоняла меня и исчезала впереди. Когда-то я был частью чего-то большого, но однажды сорвался, и с тех пор летел, не зная, где остановиться. Я привык быть крошечным и незаметным Камнем, смирился, что теряюсь во Вселенной, принял факт, что во всём бесконечном пространстве нет силы, которая удержала бы меня рядом.
Пока однажды я не увидел её.
Передо мной появилась огромная Планета — безмолвная, строгая, тяжёлая, хранящая в себе холод тысячи зим. Гигант стоял в пустоте так спокойно, будто не замечал ни пространство, ни движение, ни бесконечное время. Он казался вечным и не требующим ничего. Он просто существовал, просто вращался, чтобы не застыть навсегда. Единственная жизнь на нём — ветер, который гудел в трещинах его поверхности и мерцающее отражение звёзд в замёрзших океанах.
Я был таким крошечным Камнем рядом с этим гигантом, что боялся даже приблизиться. Осторожно подлетев ближе, скользя по его орбите, я словно подал робкий знак приветствия. Планета медленно притянула меня к себе и удержала на дистанции ровно настолько, чтобы не отпустить. Мне стало комфортно рядом и я захотел остаться.
Так началась наша дружба, тихая, удивительная и на расстоянии. Я впервые понял, что можно двигаться и при этом не быть потерянным, можно доверять притяжению и не бояться разрушения.
Какое-то время мы молчали. Мы постепенно привыкали друг к другу.
Я просто кружил вокруг Планеты, читая историю её рельефа: древние шрамы, оставшиеся после многочисленных столкновений, следы забытой жизни, видел застывшую в горах силу. Порой мне казалось, что она прикрывает меня собой, заслоняет от потока других камней, от случайных ударов, будто огромный друг встал между мной и опасностью.
Иногда между нами проходила тень, и тогда я исчезал во мраке. В те мгновения меня снова охватывало старое одиночество, такая знакомая тревога, что сердце будто сжималось до пылинки. Но стоило свету вернуться, и я снова видел её рядом, огромную и спокойную, и ко мне возвращалась улыбка.
Глядя со стороны, можно подумать: «Это просто планета и её спутник». Но на самом деле это было волшебство — тот самый случай, когда кто-то оказывается нужен кому-то.
Я была вечным одиночеством, неким молчанием, застывшим в форме шара. Моё бытие измерялось не годами, а оборотом вокруг звезды, тусклой и далёкой. Я вращалась, чтобы не окаменеть полностью, чтобы лёд в моих жилах не превратился в абсолютную, вечную мерзлоту. Мои моря были застывшими зеркалами, в которых гостили лишь призраки далёких солнц. Мой ветер был единственным голосом – монотонным воем в глубоких ранах моей коры. Я была целым миром, монументом собственного одиночества, огромным, холодным и самодостаточным. И уже смирилась с тем, что так будет всегда. Холод. Тишина. Пустота. Растянувшиеся в бесконечность. Пока однажды я не ощутила его. Крошечное колебание на краю моего гравитационного поля. Пылинка? Осколок? Он плыл по пустоте так медлительно и осторожно, словно боялся потревожить чей- то сон.
И что- то во мне дрогнуло. Не сила тяжести, а нечто иное, более глубокое. Древнее воспоминание о связи. Я почувствовала его одиночество, потому что оно было зеркалом моего собственного. Я не стала хватать его. Я лишь мягко, едва заметно, изменила ткань пространства вокруг себя, создав не железную хватку, а тихую гавань, раскрытые врата. Я пригласила его. Притянула ровно настолько, чтобы он остался, но не чувствовал себя в плену. И он принял приглашение.
Так у меня появился Спутник. Так началась наша дружба.
С его прибытием моё вращение обрело новый ритм. Раньше я вращалась просто потому, что так было заведено. Теперь я вращалась для него. Чтобы у него была орбита. Чтобы он мог видеть все мои стороны – и застывшие моря, и древние шрамы- каньоны. Он стал моим зрителем. Его безмолвное внимание было похоже на прикосновение. Он напоминал мне, что под толщей льда когда- то билась жизнь…Были моменты страха. Когда он пропадал в моей тени, когда я чувствовала, как пространство между нами становится пустым и холодным. И я замирала, боясь, что любое движение может оттолкнуть его прочь. Но он всегда возвращался. И в тот миг, когда первый солнечный луч касался его края, он вспыхивал таким ярким серебром, что мне казалось, что это свечусь я сама.
Однажды через нашу систему плыло блуждающее скопление космической пыли, пронизанное странной энергией, сияющее собственным, призрачным светом. Его путь лежал прямо через орбиту моего Маленького Камня. Легендарный ужас, которого я не знала миллиарды лет, сдавил моё каменное сердце. Эта туманность могла унести его в неведомую пустоту, откуда нет возврата. И тогда я сделала единственное, что могла. Я перестала просто удерживать его. Всё могущество моей гравитации, вся воля к тому, чтобы он остался, сконцентрировалась в одном импульсе. Я не притянула его сильнее –нет – я изогнула пространство вокруг нас, сплетя невидимую, но прочную колыбель. Сияющая туманность приблизилась. Я видела, как мой Камень замер, охваченный этим ослепительным мраком. Энергия тянула его, манила в странствие. Он на мгновенье дрогнул.
Но колыбель удержала его.
А туманность, коснувшись камня, не поглотила, а… расцвела. От точки соприкосновения по её сияющей ткани пошли круги, она вспыхнула тысячью новых цветов: золотым, лазурным, алым… Казалось, она искала повод вспыхнуть именно здесь. И подарила этот свет ему. После умчалась дальше, оставив после себя звёздную пыль и тишину. И всё изменилось. Теперь, глядя на него, я видела не просто серый осколок. В самых глубоких трещинах его поверхности теплился тот самый, подаренный сияющей туманностью, золотой свет. Он стал моим личным созвездием.
Со стороны мы, наверное, выглядели как простое небесное явление: планета- холодильник и её ничтожный спутник. Механика, а не поэзия.
Но они ошибаются.
Это был тот самый редкий случай, когда чьё- то существование вдруг стало кому- то нужно. Два одиночества, которые нашли друг друга, перестали быть просто одиночествами. Мы стали системой. Стали целым. И в этом новом целом, мы вместе, найдя свой уникальный баланс, отправились в новое, неизвестное нам путешествие.Это была редкая магия, случай, когда чьё — то появление не просто меняет твой путь, но и наполняет твоё существование светом, способным пережить тысячу зим.
В уютном маленьком городке, где снег традиционно ложился мягко, словно перина, жил-был жизнерадостный снеговик по имени Снежок. С приходом декабря он неизменно погружался в предновогодние хлопоты. В его мечтах переплетались яркие гирлянды, волшебные чудеса и долгожданные подарки. Однако по вечерам, вглядываясь в звёздное небо, Снежок испытывал тоску: ему искренне хотелось, чтобы радость Нового года разделили все без исключения жители городка.
Как‑то раз, катаясь на санках, Снежок обратил внимание на грустных детей. «Что лишило их радости?» — задумался он и решил действовать. Снеговик позвал на помощь верных друзей — пушистого зайчика Лунатика и озорную белочку Рябинку. Троица задумала устроить настоящий предновогодний праздник и собрать на нём всех горожан. Снежок прихватил шапку, украшенную волшебными снежинками, Лунатик морковки для угощения, а Рябинка собрала разноцветные шары и гирлянды. Друзья с энтузиазмом украсили центральную площадь… но вот беда, весь снег растаял!
«Как же быть?» — уныло пробормотал Снежок. Но Лунатик, потирая лапки, тут же предложил: «А давайте призовём снежную бурю!» Рябинка удивлённо захлопала ушами: «И как мы это сделаем?» Тогда Снежок вспомнил о своей волшебной шапке. Надев её, он громко воскликнул: «Снежная буря, явись на наш праздник!»
И тотчас свершилось чудо: с небес хлынул поток снежинок, будто из неисчерпаемого волшебного мешка. Город мгновенно преобразился, окутавшись белоснежной сказочной дымкой. Дети выбежали на улицы, зажгли гирлянды, а Снежок, Лунатик и Рябинка пустились в весёлый танец, разделяя общую радость.
Праздник прошёл великолепно! Лица всех сияли счастьем, а звёзды на небе, казалось, засверкали ещё ярче. Снежок осознал: истинные чудеса рождаются, когда ты даришь радость окружающим. С тех пор горожане ежегодно отмечали Новый год вместе, а Снежок стал живым символом их дружбы и единства.
Так в маленьком городке из года в год расцветали чудеса, а снег по‑прежнему ложился мягко, словно перина. Снежок, Лунатик и Рябинка поняли, что самое важное — это забота о ближних и именно она создаёт настоящие предновогодние чудеса.
Жила-была на свете девочка по имени Маруся. А у неё была бабушка, которая умела шить самое обыкновенное, самое неволшебное на свете чудо.
Шила она, например, варежки, из которых никогда не терялась пара, как бы сильно Маруся их не бросала. Или платья, в которых даже в самый пасмурный день казалось, что на тебя светит маленькое солнышко.
Но самое главное волшебство жило в старом бабушкином одеяле. Оно было стёганое, лоскутное, из кусочков папиной старой рубашки, которую он потом искал целый месяц, маминого платья, в котором она танцевала на кухне, пока у них на плите не подгорали оладьи и ленточки из первого Марусиного банта. Когда девочка укрывалась им, она чувствовала себя в самой безопасной крепости на свете.
Но бабушка стала старенькой и слабой. Она перестала вставать с кровати, а её руки, такие ловкие и тёплые, лежали на одеяле неподвижно и холодно.
Маруся сидела рядом и держала её за руку. В комнате было тихо, пусто и очень страшно. Казалось, само тепло уходит из этого мира, уступая место серому ноябрьскому холоду за окном.
И вот однажды вечером Маруся не выдержала. Она накрылась своим любимым одеялом с головой, чтобы никто не видел её слёз, и прошептала в его темноту:
— Бабушка, мне так холодно и страшно. Вернись.
И тогда с ней случилось чудо. Не яркое, не с вспышками света. Оно было тихим, как дыхание.
Прижавшись щекой к лоскутку папиной рубашки, она вдруг ясно вспомнила, как папа, смеясь, качал её на спине, называя своим «маленьким самолётиком». Она почувствовала тот самый запах его одеколона, свежего осеннего ветра и еще чего-то кисленького, вроде мандаринов, которые он всегда чистил ей на ночь.
Потом её пальцы наткнулись на шёлк маминого платья. И перед глазами встала мама, нежная и весёлая, танцующая с папой на кухне под песню по радио. Внизу гремели кастрюли, а они смеялись и кружились. Маруся даже услышала её смех звонкий, как колокольчик
.А крошечный кусочек ленточки перенёс её в тот день, когда бабушка впервые заплела ей косички.
Маруся лежала, укрытая одеялом, и сквозь неё проходили, как тёплые волны, все самые важные моменты её жизни. Все объятия, все поцелуи, все смешные истории перед сном. Она поняла: бабушка всё это время шила не просто одеяло. Она зашивала в него любовь. Кусочек за кусочком. Память за памятью.
Она больше не плакала. Она встала, подошла к бабушкиной кровати и накрыла её старым одеялом.
— Я всё поняла, — прошептала она. — Ты не уходишь. Ты просто остаёшься здесь.
Она взяла бабушкину холодную руку и прижала её к тому месту на одеяле, где был лоскуток от её, Марусиной, первой распашонки. И тогда по щеке бабушки, уже закрывшей глаза, медленно скатилась одна-единственная тёплая слеза.
Бабушка ушла в тот вечер. Но странное дело… в доме не стало пусто и холодно. Потому что на диване лежало стёганое одеяло. И стоило Марусе укрыться им, как её обнимали сразу все: и сильные руки папы, и нежные руки мамы, и добрые, морщинистые руки бабушки.
Она поняла, что самое сильное волшебство — это не то, что может остановить время. А то, что не даёт времени украсть любовь. И это чудо было с ней. Всегда.
Ну что, спасибо всем участникам — кроме ЕВ.
Думаю, проводить ли лингвистический анализ или и так понятно, где тут наша самая «творческая» натура )
Голди Лови ответку
Бонусный контент — то, что не попало в сказки))
16.
Felis
Ночь укутала город своим сказочным звёздным покрывалом. Опустели парки, скверы. По улицам гулял лишь ветерок, шелестел прошлогодними листьями, отрывал лепестки от цветущих деревьев и усыпал ими тротуары. Казалось, что всё погрузилось в сон и на улице не сыскать ни одной живой души.На перекрёстке чинно покачивал головой старый фонарь, оставляя на земле вокруг себя круг света. Сгусток тьмы отделился от стены и вышел на освещённую улицу. Блеснули зелёным светом два зелёных уголька. Где-то послышались человеческие голоса, встревожив кошку и вынудив её поскорее покинуть это место. Бесшумно, словно не касаясь земли, она шмыгнула к ближайшему подъезду и затаилась.
Когда звуки стихли, а люди хмельной походкой стали едва различимы во мраке, биение сердца зверька стало замедляться.
— Можно продолжить путь дальше, — решилась кошка.
Обычно голод и поиск тепла вынуждали её рыскать по улицам. Но сегодня был особый вечер. Её влекло совершенно новое чувство. Кошка поддалась любопытству.
Не давало покоя кошачьей душе сияние, манившее с крыши пятиэтажки. Самыми тёмными вечерами только один дом приковывал кошачий взгляд — таинственно мерцали с его крыши огоньки. Даже острого зрения маленького хищника не хватало, чтобы разглядеть загадку: кто подмигивает с крыши.
— Это могут быть другие кошки, — надежда огнём наполняла всё существо кошки и вынуждала её приближаться в своих ночных променадах.
Кошка рысью мчалась к заветному дому. Решительность переполняла всё её существо. Сегодня. Именно сегодня она войдёт в дом. Найдёт вход на самую его макушку. И увидит собственными глазами, что манило и давало надежду в самые тёмные дни.
Дом встретил её полураскрытой пастью, из которой веяло теплом. Тысячи запахов смешивались в единый, который словно говорил: «Я и есть человеческая жизнь». Кошка давно не верила в добродетель этого тепла, а запах служил ей меткой, что ей не рады, стоит держаться подальше. Каждая сторона усердно выполняла негласный уговор не нарушать границ друг друга.
Сегодня кошка была готова сделать свой отчаянный шаг, нарушив прежде установленные правила. Дом посмотрел на неё светящимися окнами с равнодушием. Через него проходило столько жизней, и ему не было дела до крошечного существа, которое намеревалось найти в нём что-то для себя.
Кошка расхрабрилась и вошла. Дверь от порыва ветра заскрипела, визг несмазанных петель вынуждал ее бежать вперёд, не разбирая дороги. Ступеньки всё не заканчивались, этаж мелькал за этажом, но страх давал силы, пока всё не закончилось. Последний пролёт. Вверху зиял лишь старый ржавый люк на крышу. Кошка остановилась в нерешительности. А что если? Стоит ли идти в неизвестность? Ни звука, ни запаха, говорящих о том, что ждёт её.
Но как продолжать жить, не попытавшись, даже не дав шанса, и корить себя за трусливость?
— Это просто осторожность, — успокоила себя кошка.
Под звёздным куполом, раскинувшимся над крышей дома, трудился человек. Он смотрел в телескоп, иногда включал фонарь и делал пометки в своём журнале. Именно в такой момент он почувствовал чьё-то присутствие. Растерянно озирался, пока его взгляд не упёрся в два светящихся глаза, выглядывающих из люка. Глаза тут же скрылись.
— Кис-кис, — ласково позвал он гостью.
Кошка никак не ожидала увидеть человека. Настоящего человека. Но едва ли не впервые в жизни он не вызывал у неё желания сбежать. Ей было и страшно, и одновременно с этим очень хотелось понять, почему он другой. Почему не бросается камнем, не топает ногой и не выражает отвращения и гнева.
Она вернулась на эту крышу на следующую ночь. И на следующую. И так приходила много дней подряд. И позволяла себе на крошечный, кошачий шажок быть ближе к человеку. Он разговаривал с ней. А она была готова слушать его бесконечно. Это было похоже на путешествие сквозь звёзды, планеты, галактики.
Каждый её путь на крышу становился всё более дерзким и смелым.Одной из летних ночей, освещённых только звёздами, кошка и человек сидели за привычными занятиями. Они смотрели на звёзды и временами друг на друга. Пока он не протянул ладонь. Кошка замерла от необычного ощущения. Человеческое тепло впервые коснулось её. Разлилось тёплой волной от кончиков ушей до хвоста. Она потерлась бочком о ногу своего друга.
— Всё-таки хорошо, что он оказался не другими кошками, — подумала она.
15.
Сипсик
Переступив порог гаражного кооператива, Александр привычным движением вытащил из кармана брелок с ключами. На его лице появилось скептическое выражение, когда он нажимал на кнопку пульта от ворот его собственного бокса номер 93. Как он и ожидал, никакого скрежещущего звука в ответ не последовало. Пульт в последнюю неделю упорно отказывался работать на расстоянии – включался только с нескольких метров. Перебирая ногами в нужном направлении, Александр в очередной раз мысленно дал себе обещание поменять батарейки – и до того задумался о причудах работы памяти человека, что вернулся к реальности, только когда подошел к своему боксу вплотную. Подняв голову, Александр замер. Прямо на него смотрело улыбающееся детское лицо. Александр моргнул. Ворота, как и полагается уважающим себя воротам в респектабельном гаражном кооперативе, были покрыты небольшим слоем пыли – и вот в этой пыли кто-то нарисовал пальцем детскую рожицу, схематичную, но выразительную. «Баловство», – мысленно проворчал Александр, но рожица была такая веселая, такая прямолинейная в своем заражающем веселье, что Александр, ухмыльнувшись, решил не стирать ее до поры до времени.
Вечером, возвращаясь с работы, Александр поставил машину на свое место и, закрывая ворота, вновь кинул взгляд на рисунок. И обомлел: рядом с первой рожицей теперь красовалась вторая, но на этот раз с очень грустным выражением лица. Настроение у Александра сразу испортилось. Кто это так подшучивает в кооперативе? Раньше такого не было. Или ему хотят этим что-то сказать – но что? Что кто-то был весел, а потом расстроился? И это связано с Александром? Непонятно. Можно, конечно, попросту стереть эти рисунки, но тогда на воротах будет некрасивое, зияющее в своей свободе от пыли пятно. Тщательно же протирать ворота целиком под влиянием чьего-то баловства Александр намерен не был и, нахмурив брови, потопал домой.
На следующее утро Александр вышел из дому на работу на пятнадцать минут раньше, подгоняемый не до конца осознаваемой смесью любопытства и беспокойства. Быстрым шагом подойдя к боксу, он почти с удовлетворением заметил, что появился еще один рисунок. Так он и знал, что шутка продолжится. Но кто нарисован на этот раз? Круглая физиономия, карикатурная копна волос, торчащих в разные стороны, и огромный бант на шее. Александру эта картинка показалась смутно знакомой… И вдруг у него перехватило дыхание: Сипсик! Да, да, сомнений быть не могло, это был он, Сипсик, ожившая кукла, герой детской книги, которую дедушка читал ему, когда ему было, кажется, четыре года. Редкая книга, известная разве что советским детям начала 80-х, о которой сам Александр не вспоминал много лет и имени автора которой, конечно, не помнил. Но как возможно такое совпадение? А узнать об этом никто не мог. Александр даже своей супруге Арише не рассказывал про те эпизоды из детства. Это был их с дедушкой ритуал. Маленький Саша валялся на кровати в комнате бабушки и дедушки, дедушка (Дед, так его принято было называть тогда) сидел за своим комодом с откидной крышкой, наполненным кучей чудесных инструментов, назначение которых Саша любил разгадывать, и читал вслух каждый день новую главу. Когда пятнадцать лет спустя Александр заговорил с Дедом об этой книге, тот ее уже не помнил...
Вечером Александр набрал Василия Васильевича, председателя гаражного кооператива и своего давнего приятеля, и спустя полчаса уже изучал записи с камеры видеонаблюдения, что была установлена как раз напротив его бокса. Просмотрел записи за оба дня, дважды. Никого. Никто к боксу 93, кроме самого Александра, не подходил.
На следующее утро Александр с Аришей и детьми выехали на дачу. Пятилетняя Алиса была воодушевлена возможностью побегать на свежем субботнем воздухе, а вот восьмилетний Дима был мрачен, осознавая наступление нового учебного года через три дня. «Последний глоток свободы», – так он охарактеризовал эту поездку.
По приезде на дачу Александр первым делом поднялся на второй этаж, зарылся в дальний угол чулана и спустя минуту извлек на свет коробку. Осторожно открыл. Да, они все были здесь. Книги его детства. Луи Буссенар. Эмилио Сальгари. «Приключения Томека на черном континенте». «Тарзан и его звери». «Пиноккио». «Сипсик». От нахлынувших воспоминаний на глаза Александра навернулись слезы… Но как он мог забыть об этих книгах, допустить, чтобы мир его детства пылился в углу чулана?
Когда в воскресенье они выехали домой, коробка лежала на дне багажника. Александр уже точно знал, какую книгу он будет читать Алисе перед сном в ближайшие недели.
Позже тем вечером Александр заехал в гараж поставить машину на ночь и обнаружил, что ворота бокса 93 блестели идеальной чистотой. Кто-то тщательно вытер с них всю пыль. Александр почему-то ни испытал никакого чувства удивления.
На записи с камеры видеонаблюдения, конечно же, снова никого не оказалось.
Пульт от бокса с того дня наладился и открывал ворота на расстоянии без нареканий.
14.
Черный кот
В одной из деревень, там где люди привыкли верить в приметы, однажды зимой завелся черный кот. Он был не похож на других котов, будто сторонился всех, но всегда был на виду. Местные по обычаю гнали его — к беде! Но беды, как и чудеса, не выбирают. Они просто приходят тогда, когда это необходимо. Наш кот был совсем не бедовым, а как раз наоборот — волшебным.
Каждый, кто замечал кота, а не зловещую примету, — находил в своей жизни чудо.
Однажды мальчик попал в пургу, дом хоть и был недалеко, но в этом белом вихре он совсем не мог что-то различить. И вот словно тень, на фоне белой метели появился черный кот. Громко мяукнул, будто позвав мальчика, и повел его вперед. Через несколько минут мальчик понял, что кот привел его к порогу дома. Не успел он и оглянуться, как кота уже нигде не было видно.
Так и жил кот — между страхом и чудом, между белым и чёрным.Он не просил еды и не ждал ласки.Он просто приходил туда, где нужно было немного тепла.И с тех пор люди не гонят чёрных котов.Они знают: если он пришёл - значит, чудо уже рядом.
13.
Регата
Год на планете Гранте-4 длился 365 тысяч дней. Раз в году рядом с ней проходил звёздный шторм.
Во время этого шторма смельчаки на своих космических парусниках выходят на орбиту, чтобы оказаться в самом сердце бури.
Ходят легенды, что среди падающих звёзд можно встретить Штормового Странника, который исполнит любое желание. Но смельчаки выходят не за ним — они выходят пройти гонку по кольцу астероидов.
В тот год обещали самый сильный шторм за десятилетие. На старте стояли сотни разносортных парусников — галеоны, катера, хищные яхты — каждый блестел под прожекторами и дрожал от нетерпения. Трансляция шла на миллионы зрителей.
В миг, когда таймер врезался в ноль, трансляция рухнула. Когда вернулась — гонка уже кипела. Участники ныряли в астероидный пояс, где шторм крошил камень в плазму и металл в мусор.
В этом аду шёл впереди один корабль — парусник капитана Карра. Мешанина старых деталей, проводов, удачи и безумия. И сам Карр — идиот с инстинктом самоубийцы, который всегда выбирал «почему бы и нет» вместо «да никогда в жизни». Он думал только о скорости. Скорости, которая заставляет мир трескаться по швам.
Осколок метеоритной крошки пробил борт. Казалось, пора думать о выживании. Но когда пыль осела — он увидел её.
Она сидела на борту, свесив ноги в пустоту, будто под ними не вакуум, а вечерняя набережная.
— Ты вообще кто? — выдохнул он.
Она улыбнулась.
— Не тупи. Желание есть?
Карр фыркнул:
— Желание? Ты точно нездешняя. Капитан не просит ничего, кроме попутного ветра. Всё остальное он берёт сам.
Она коснулась пальцами обшивки.
— Ветер, значит, — протянула она. — Ладно, капитан. Держи свой ветер.
И хлопнула ладонью по борту — легко, по-дружески, как по гриве упрямого зверя.
Шторм откликнулся. Звёздный поток, беснующийся вокруг орбиты, словно узнал её. Дрейф обломков чуть изменил направление. Затем тысячи тонких следов плазмы вытянулись в одну линию, как трава под первым ударом урагана.
Мир дернулся и исчез. Парусник стал линией, потом иглой, потом чистым рывком энергии. Карра метнуло через систему, туманности, галактики. Скорость, которую никто живой не выдерживает.
Он вышел за пределы своей галактики, пересёк пустоту между звёздами, и чужое притяжение швырнуло его в атмосферу небольшой синей планеты — там, где любят зиму, тёплый свет и желания.
Он сгорел красивым, коротким штрихом на небе.
Над городом стояла зимняя тишина. Пара вышла на балкон — подышать, пока чай стынет.
Вспышка пронзила небо: сначала слабая, потом яркая, уверенная. Они замолчали. Загадали желания. Вернулись в тёплую квартиру, где пахло мандаринами.
А след на небе всё ещё держался. Холодная линия, напоминание: чудеса не исчезли. Они просто прилетают издалека — на скорости, которую мало кто выдержит.
12.
Сказка о чайнике, который умел слушать
В одном домике на краю города, где окна выходили на старый лес, жил одинокий человек по имени Виктор. Дни его были серы и однообразны, как ноябрьский дождь. Он возвращался с работы, когда уже темнело, включал телевизор для фона и молча ужинал. Мир за стеклом казался ему большим, холодным и равнодушным. Но в этом мире, в самой обычной кухне, жило самое необычное существо- старый заварочный чайник по имени Фарфор. Он был не простым чайником. Годы, проведенные на полке, наполненной не только чаем, но и разговорами, смехом, спорами и тишиной, научили его главному- слушать. Он впитывал в свои стенки не только тепло, но и звуки: вздохи, невысказанные мысли, тихую грусть хозяина.
Однажды вечером, когда ветер особенно настойчиво бросал в стекло горсть мокрого снега, а Виктор, ссутулившись, сидел за столом, с чайником произошло чудо. Он не смог больше молчать. Тишина в доме стала для него невыносимой. Сначала он просто начал тихо петь. Это был едва различимый, глубокий гул, похожий на жужжание шмеля в летний день. Виктор поднял голову, недоуменно посмотрел на кухню. Чайник пел о тепле, о солнечных террасах, где сушится урожай, о жарком пламени газовой горелки, о первом глотке, согревающем изнутри. Затем из его носика повалил пар. Но это был не просто пар. Он был густым, ароматным и складывался в причудливые образы. Виктор, завороженный, подошел ближе. В клубящемся паре он увидел улочки далекого города, где путешествовал в юности, увидел лицо старого друга, с которым давно потерял связь, увидел яблоню во дворе своего детства, усыпанную белыми цветами.
С этого вечера все изменилось.
В следующий раз он налил в чайник воды, засыпал горсть чайных листьев- не просто каких-то, а тех, что пахли дымком и сушеными травами,- и поставил его на огонь.Чайник закипел. Но его свист был не пронзительным и тревожным, а мелодичным, словно флейта. Он свистел ту самую песню, что Виктор напевал себе под нос в особенно хорошие дни. Он свистел его надежды.
Виктор стал разговаривать с чайником. Он рассказывал ему о своем дне, о мелких неприятностях и маленьких победах. А Фарфор в ответ дарил ему целые миры. Заваривая разные сорта чая, он вызывал из пара разные воспоминания и мечты. От чая с жасмином комната наполнялась запахом восточного базара, от крепкого пуэра- видениями древних гор и туманных долин, где Виктор находил умиротворение.
Вскоре Виктор снова начал немного рисовать (оказалось, когда-то он это очень любил). Он стал приглашать в гости соседей, устраивать чаепития и делиться воспоминаниями. Он понял, что волшебство- это не появление дракона в небе. Волшебство- это способность обычного чайника напомнить тебе, кто ты есть на самом деле. Оно в аромате, что будит спящие в памяти картины. В тепле, что размораживает сердце. В простом ритуале, который превращает одинокий вечер в беседу со всем миром.
Теперь, когда за окном было холодно и тоскливо, Виктор просто ставил чайник на огонь. Он знал- стоит лишь захотеть услышать, и самый обычный предмет расскажет тебе самую необычную сказку. Сказку о тебе самом.
11.
Земляничное счастье.
В одном царстве-государстве, а может быть и не в нём, — кто теперь вспомнит за давностью лет. Жила-была одна девушка.
Как водится, умница, красавица, рукодельница, и, конечно же, непревзойдённая кулинарка.Так сложилось, что жила она одна в своей избушке, в отдалении от всех, на отшибе.Другая, может, и побоялась бы на её месте, но только не наша героиня.Был у неё верный пёс, любимый пушистый кот и очень милая и застенчивая козочка.Просто язык не поворачивается назвать её козой.Такие глазки…!)Невдалеке была речка, за домом росли яблони, а чуть поодаль, на опушке леса, — грибы да ягоды. Идиллия и только! Так и жили они, не тужили, дружной семьёй.Девушка любила печь оладушки по утрам, пирожки по выходным и праздникам, но более всего удавалось ей земляничное варенье.И душистое оно, и сладкое, и тягучее, словно мёд.Утром бегала она по ягоды с верным чёрным псом, а вечером варила варенье да оставляла его в сенях — студиться до следующего утра.Так было и в этот раз.Но вот странно: утром от положенного объёма осталась ровно половина.И завтра, и послезавтра, и три дня спустя.Да что ж такое? Пёс и кот варенье не любят, милая козочка тоже не употребляет подобных десертов.Да и дверь была всё так же заперта изнутри на большую щеколду.Вот ведь чудеса! Нет, оно, конечно, не жалко — просто любопытно и очень уж непонятно.Поэтому, подумав, решила она подкараулить, кто же повадился лакомиться её деликатесом.И в следующую ночь осталась в сенях…Верный пёс, само собой, нёс охрану рядом.Но наступила полночь, потом за полночь.Никого.Коварный сон подкрался незаметно — и наши сторожа уснули.И тут, то ли во сне, то ли наяву в полудрёме, послышался девушке то ли шорох какой-то, то ли стук.Встрепенулась она, схватила заранее приготовленную рогатину и одним движением зажгла фонарь.Верный пёс, поняв, что допустил непростительную конфузию, громко, заливисто залаял и зарычал.Послышался вскрик, лёгкий грохот и странный булькающий звук.Схватив фонарь и подбежав к тазику с вареньем, девушка с удивлением заметила там маааленького человечка.Без сомнения, мужского пола.— Ты вообще кто? — наконец-то первой придя в себя, спросила девушка. — И как попал в моё варенье, негодник?— Как-как… Очень просто — ногами. Развела тут, понимаешь ли, запах на весь лес, — невозмутимо ответил незнакомец.А ещё через несколько минут, отмывая незатейливого гостя под рукомойником и отгоняя любопытных кота и пса, она уже слушала банальную сказочную историю.О злой, молодой или не очень, ведьмочке-стервочке, которая присмотрела себе наследного принца близлежащего Королевства.Да так, что прохода ему не давала ни днём ни ночью.В конце концов, поставила ультиматум: либо я, либо…Ну, как мы понимаем, гордый будущий монарх выбрал второе «либо»… за что и поплатился.Ведьмочка хотела сделать его мерзким, маленьким, лесным гномом, но что-то пошло не так, и колдовство не сработало.Принц остался таким же принцем, как и был, только очень маленьким.Не просто, конечно, не сразу, но смирился он со своей участью и научился жить в лесу.И неизвестно, чем бы закончилась вся эта история, если бы не наша умница, красавица, рукодельница… ну, вы помните)Ведь как у любого яда есть противоядие, так и у заклинания есть возможность всё вернуть назад.Естественно, это бескорыстная чистая любовь, доброта, ну и всё такое…Вообщем, закончилось всё хорошо.Однажды, проснувшись от поцелуя нашей героини, принц с удовольствием и удивлением обнаружил себя совершенно в полный рост, и без всяких там низкорослых изъянов.И конечно же всё закончилось свадьбой.За которой последовал земляничный медовый месяц, потом ещё один и ещё… ну, а дальше уже просто неприлично обсуждать чужую семейную жизнь).Поэтому мы скромненько удалимся, тихо прикрыв за собой дверь.И отправимся искать своё, земляничное счастье…))
10.
История кошки, которая нашла любовь
Сырой чикагский ветер гнал по земле обрывки бумаги и пустые банки. На окраине города, среди гор мусора, лежала картонная коробка, от которой исходил едва уловимый, тёплый свет. В ней копошились крошечные комочки — котята, только что выброшенные жестокими хозяевами. Их мать, гордая персидская кошка, не могла защитить их: помёт был «бракованным» — котята родились от беспородного кота, а значит, не стоили ни гроша.
Один за другим малыши затихали на холодном ветру, и их крошечные огоньки гасли. Выжила только одна — маленькая кошечка с персиковой шерсткой, чуть удлинённым носиком и крохотной искоркой магии, теплившейся в груди. Она слабо пищала, и её свечение становилось чуть ярче, будто пытаясь согреть остывающий воздух.
Её нашёл Джек — седой бродяга с потрёпанной курткой и добрыми глазами, в которых давно погасли звёзды. Он копался в мусоре, когда заметил тусклое сияние из коробки и услышал жалобный писк.
— Ну и ну, — пробормотал он, заглядывая внутрь. — Одна ты осталась, крошка? И не погасла.
Котёнок дрожала. Джек бережно поднял её, и в его ладони на мгновение стало так же тепло, как когда-то у камина в давно забытом доме. Он завернул её в тряпку и сунул за пазуху, к сердцу.
— Ладно, пошли, — сказал он, и в его голосе впервые за долгие годы прозвучала нотка надежды. — Найдём тебе молока.
Так началась их странная жизнь. Джек спал в подворотне, а Молли грелась у него под боком, и её тихое, бархатное мурлыканье, казалось, отгоняло самые горькие мысли. Она росла, её шерсть становилась всё длиннее и красивее, переливаясь на солнце, как спелый персик, а взгляд — умнее и глубже. Иногда, когда Джек рассказывал ей истории о прошлом, ей чудилось, что в его седых волосах на миг проступает цвет юности.
Однажды Молли проснулась от тишины. Она потыкалась носом в щёку Джека, но он не шевелился. Его рука была холодной, а свет в нём, который она едва успела разжечь, готов был угаснуть.
Она заскулила, и из её горького зова в воздухе поползли невидимые тревожные нити. Они дотянулись до прохожих, заставив их остановиться и прислушаться. Люди вызвали санитаров. Молли шипела и царапалась, не давая забрать Джека, её магия была беспомощна против людского равнодушия. Её отловили и увезли в приют.
Ветеринар, доктор Картер, осмотрел её и удивился: несмотря на беспородность, в Молли была какая-то особая гармония.
— Ты не просто леди, — сказал он, заглядывая в её бездонные зелёные глаза. — В тебе есть капля волшебства.
Доктор забрал её в свой магазин при клинике. Молли сидела в клетке, и её искорка почти угасла. Но однажды дверь магазина открылась, позванивая колокольчиком, и вошла маленькая девочка с мамой.
— Мам, смотри! — девочка сразу потянулась к клетке, и её одинокое сердце, тосковавшее по другу, отозвалось на тихий зов Молли.
И тут Молли замяукала, и её внутренний свет вспыхнул ярко-ярко, заливая клетку мягким золотистым сиянием, которое увидела только Эмили.
— Возьми меня! — кричало её сердце.
Девочка осторожно протянула руку, и Молли тут же прижалась к ней, замурлыкав. В воздухе щёлкнула невидимая нить, связав их воедино.
— Она выбрала нас, — улыбнулась мама, чувствуя, как в комнате стало как-то особенно уютно.
Так Молли обрела новый дом. Её магия больше не звала на помощь — она тихо и мирно жила в её мурлыканье, которое могло унять любую печаль, и в её взгляде, который понимал всё без слов.
Иногда, когда в доме было тихо, Молли забиралась на подоконник и смотрела вдаль. Она знала, что где-то там свет Джека, который она когда-то согревала, смешался со звёздами. Но теперь у неё был дом.
И любовь, которой хватит, чтобы освещать одну человеческую жизнь — до конца её дней.
Говорят, что кошки приходят к тем, кто в них нуждается. Но лишь некоторые из них носят в груди искру настоящего волшебства, которая помогает найти друг друга заблудшим и одиноким сердцам.
9.
Ведьмочкина мечта
Когда-то, давным-давно, на лесной опушке жила-была маленькая ведьмочка по имени Соня.Она знала сотни заклинаний, умела снимать головную боль, лечить простуду и несварение желудка, делать мази от ожогов и даже склеивать разбитые сердца. Но с детства она мечтала совсем о другом.
Не о метле и не о котлах с зелёными, пузырящимися зельями, а о блестящих кастрюлях, острых ножах и румяных сдобных пирогах!
— Повар — очень тяжёлая профессия! — вздыхала мама. — Пироги можно и дома печь, ведьмам положено лечить людей!
И ведьмочка лечила. С утра до ночи. С улыбкой и тёплым словом для каждого. Но всё равно, глубоко в душе, она не переставала мечтать о кулинарных рецептах, новых кухонных приспособлениях и блюдах высокой кухни.
Люди всё шли и шли к ней со своими проблемами и болезнями, и Соня старалась им всем помочь, облегчить их боль и страдания. Но однажды, когда ведьмочка так устала, что у неё совсем не осталось сил, она тихо прошептала над чашкой мятного чая:
— Хочу просто готовить. Пожалуйста.
Над чашкой чая возникло маленькое облачко пара, которое тут же улетело в открытое окошко.
А на следующее утро Соня открыла глаза и поняла, что находится не в своей хижине, а в огромной школе поваров. Вокруг гремели посудой, пахло свежей выпечкой. На голове у Сони красовался поварской колпак, а в руках блестела ложка — не волшебная, а самая обычная кухонная.
В школе ведьмочке очень нравилось. Она училась взбивать сливки, правильно жарить мясо и рыбу, варить прозрачные бульоны и пользоваться огромным поварским ножом, нарезая овощи. Она очень старалась — ведь это было так интересно! — и у неё всё получалось. Учителя хвалили Соню и ставили её в пример другим ученикам.
Ведьмочка закончила поварскую школу с отличием, и её приняли на работу в настоящий ресторан высокой кухни. Соня очень любила свою новую работу: она готовила тартар из говядины, крудо из тунца, соус понзу и многие другие интересные блюда. Меню ресторана всё время менялось, и это давало ей возможность учиться новым техникам и совершенствоваться.
Но вскоре в маленькой деревне почувствовали её отсутствие. Некому было помочь с больным зубом и укусом клеща, а целебные травы в ведьминском саду завяли без хозяйской заботы. И однажды ранним утром в ресторан через приоткрытое окно влетела крошечная серая сова. Она опустилась перед Соней и протянула лапку с привязанной к ней маленькой запиской:«Соня, вернись. Ты нам очень нужна».
Долго ведьмочка смотрела на записку. Она любила свою новую жизнь — шум кухни, ароматы готовящейся еды, атмосферу творчества и созидания. Но она понимала: там, в деревне, её ждут люди, которым без неё плохо. И тогда Соня попрощалась с коллегами-поварами, которые успели стать её друзьями, и отправилась домой.
Вернувшись, она снова стала лечить — ожоги, простуды, тревоги, разбитые сердца. Но и готовить ведьмочка не перестала — для друзей, для соседей и просто для хорошего настроения. Пироги, супы, тёплые булочки, ореховые печенья — всё это превращало её дом в маленький праздник, а аромат ванили и корицы разлетался по всей опушке.
Мечта осуществилась — хоть и не совсем так, как она ожидала. Теперь Соня помогала людям сразу двумя способами: магией исцеления и волшебством вкусной еды, приготовленной с любовью.
А на видном месте у неё всё так же стоит поварской колпак — символ того, что мечты сбываются, если очень сильно захотеть!
8.
Завтра.
Капли дождя беспокойно били о подоконник. Место, которое ей было домом, тонуло в дожде. Капли на вкус были солёными. Темными вечерами дождь разговаривал с обитателями городка, где жила Девочка. В его равнодушном стуке был слышен неспешный, тихий, усыпляющий шёпот, твердивший, что нет смысла ничего менять. Говорили, что этот дождь наслал злой волшебник, позавидовавший добру и радости местных жителей. Жизни проходили, капали, как дождь, не оставляя ничего после себя. Такая судьба настигла бы и её, но Девочка была полна удивительной воли к жизни и ослепительных замыслов.
Однажды она встретила мудрого старца, прошедшего свой путь и желавшего раствориться в спокойствии. Она устала повторять волнами крики свои молча. И старец рассказал ей, как всё исправить.
Выцветшие обои. Белый шёлковый платок. Прогибающаяся под тяжестью книг полка. Пальцы вслепую побежали по старой фотографии. Огонь из камина отражался в её глазах. Чувство свободы в замкнутом пространстве. Где-то глубоко внутри, в самом сердце, чудные ноты переплетались, создавая волшебство. Дождливый ветер развеется. В твоих силах всё, что хочешь. Она думала, что взять с собой в это путешествие. И решила: она возьмёт горячее сердце, острый ум, жажду приключений. Завтра ждал особый день.
7.
О, чудо!
В этот субботний день у меня не намечалось никакой компании. Здорово наконец получить возможность отдохнуть от работы, на которой мне всё осточертело, но день, тем не менее, обещал пройти скучно и одиноко. Конечно, можно было спланировать досуг заранее на рабочей неделе, но когда так выгораешь, то хорошо, что хоть ещё остаются силы держать в доме относительный порядок. Примерно месяц назад через дорогу от моего дома развернулась большая шумная стройка. Судя по внушительному размеру котлована, строительство будет идти далеко не один год. С детства я привык к постоянному шуму, и сильно он меня не утомлял, но и сказать, чтобы с ним мне жилось так же комфортно, как и без него, тоже было нельзя. Чтобы не сидеть дома и слушать уже надоевшую стройку, я решил прогуляться по набережной. Я подумал: раз сегодня у меня не будет компании, которая могла бы развлечь меня разговором, то во время прогулки буду слушать музыку. Пока я доставал свои беспроводные наушники, один из них выскользнул из пальцев и упал на пол. Кошка моментально решила, что с ним можно поиграть, и загнала его под кресло. Маленькое милое игривое создание. Жаль, что с ней так тяжело найти новую съёмную квартиру — так бы уже давно нашёл и съехал. Впрочем, меня это обстоятельство не тяготило — я так её люблю, что даже если увижу, как она раздирает мой паспорт, не смогу на неё по-настоящему разозлиться. Я встал на колени и постарался выгрести наушник рукой наугад, надеясь, что он закатился не слишком глубоко, и — о чудо! Вместе с наушником я выгреб зажигалку «Зиппу». На зажигалке была выгравирована надпись: «Александру Серых от друзей из Ай-Торо». Кажется, это прощальный подарок от коллег с прошлого рабочего места другу моего знакомого. Видимо, он обронил её, когда мы играли у меня в настолки полгода назад. Может, теперь этот день пройдёт интереснее, так как я решил попробовать ему её сегодня вернуть.
Я быстро нашёл контакт Александра через общих знакомых. Мы созвонились, я порадовал его своей внезапной находкой и предложил встретиться. Оказалось, что он сегодня договорился пойти с друзьями на квест в реальности и — о чудо! Он рассказал что один его друг в последний момент написал, что не сможет прийти. Я всегда хотел побывать на такой игре, но всё не представлялось возможности. Я с радостью принял его приглашение.
Это оказался довольно интересный и весёлый опыт, и я был полностью доволен своим досугом в этот выходной день. Мы долго обсуждали квест, пока шли по улице, и — о чудо! Нам навстречу шёл мой одноклассник, которого я не видел более 15-и лет.
Мы поболтали, узнали, как у друг друга дела, и — о чудо! Выяснилось, что он переезжает в другой город и поэтому съезжает со своей съёмной квартиры вместе с котом. Квартира в хорошем районе, арендная плата приблизительно та же что и у меня, а хозяин не против домашних животных. Я немного подсуетился, и в тот же день мой старый приятель повёл меня знакомиться со своим арендодателем и показал квартиру. Всё прошло хорошо, и мы сразу же заключили договор. Вечером я уже начал собирать вещи.
На новой квартире было куда уютнее, чем в старой. Тишина за окном и светлее. Я был доволен и долго вглядывался во всё, что было видно с моего балкона. Вдруг я увидел, как у подъезда лежит куча коробок, и их по одной затаскивает в дом один мужчина. «Прям как я неделю назад», — подумалось мне с лёгким сочувствием, и — о чудо! Ведь это же отличная возможность познакомиться с кем-то из своих соседей. Я решил пойти предложить ему свою помощь.
После того как я помог перетащить своему соседу коробки, он решил отблагодарить меня, предложив попить с ним чаю. Мы долго и весело беседовали на разные темы, и — о чудо! Выяснилось что у него на работе интересный мне проект. Причём новый, и они как раз ищут человека в команду с моим профилем. Я был рад принять предложение пройти к ним собеседование.Рабочая неделя на новом месте проходит на одном дыхании. Я чувствовал себя настолько увлечённым новыми задачами, что чем больше работал, тем больше сил было делать что-то ещё.
Вот только жаль, апельсины закончились… Я взял тарелку с обглоданными апельсиновыми корками, чтобы выбросить их в мусорку, и — о чудо! Среди корок затерялась еще одна целая четвертинка.
6.
Утро в чате.
Ведьмочка проснулась в волшебном настроении. Сегодня у неё была ежегодная встреча ведьм, где она должна была подтвердить свою квалификацию и получить долгожданное повышение. Настроение было почти праздничным, пока она не обнаружила, что её метла исчезла.
Она начала поиски по дому. На верхней полке, среди книг с заклинаниями и шлемом Астронавта, стоял мраморный Череп. Он посмотрел на неё пустым взглядом и процедил сквозь зубы: “Кажется, я видел твою метлу во дворе. Она сметала в кучу опавшие листья”.
Ведьмочка вышла во двор. Листьев было много, а метлы не было. Она прислушалась и услышала звуки гитары из её огорода. Спелый Томат, уютно устроившийся на грядке, с жарким энтузиазмом сделал «Брыынььь» по струнам и запел: “Шурша-а-ние на чердаке-е… я слышал там метла лета-а-ла. возможно, это не метла-а… а Тишина в шуршании звуча-а-ла.”
Поднявшись на чердак, Ведьмочка нашла там только странную Жизнь:«Как вам тут живётся, забытая орфография и грамматика?»
«0тлично, спасибо!» — откликнулась Жизнь русского языка.
Метлы здесь не было.Ведьмочка решила проверить погреб. Но туда она никогда не спускалась без подарка, потому что в погребе жила Змиючка, существо милое, но непредсказуемое.Она принесла ей Серую Мышь. Мышь истерила, но она реинкарнировалась раз в месяц, что было удобно для её использования в качестве подкормки.
“Змиючка, ты не видела мою метлу?” “Спроси у Совести. Он следит за всем и всеми и всегда”.
Но Совесть она так и не нашла.
Поникшая и слегка раздраженная, Ведьмочка отправилась на кухню. Заварила себе крепкий Кофе, достала из духовки румяный Круассан, вдохнула аромат и приободрилась: “Может, вы видели мою метлу?”
Кофе и Круассан ответили в один голос:“Котэ спал на ней. Он любвеобилен, спит везде, где разрешат”.
Ведьмочка направилась на веранду.Там, растянувшись на солнце, потягивался ленивый Котэ. Он посмотрел на неё строго и произнёс: “У тебя Ноль Терпения, юная Ведьмочка. Тебе нужно Терпение”.
Совсем расстроенная Ведьмочка взяла телефон, зашла в чат и написала собеседнику: “У меня беда, я потеряла метлу. Если я её не найду, я не попаду на съезд. Лицензию аннулируют. На этом моё волшебство закончится. Хнык”.
И в этот момент воздух дрогнул. На веранде открылся портал, из которого вышел её собеседник Межзвёздный Скиталец.
“Я космос подметал”, — сказал он, возвращая ей метлу.“А ещё я сделал ей тюнинг. Теперь у тебя будет не просто метла, а Самый Лучший инструмент, который превращается ещё и в лопату!”.
Метла засветилась в руках Ведьмочки, будто тоже ждала этой встречи и они сразу улетучились на съезд ведьм.
5.
Одна нота
Жизнь Артёма к тридцати пяти годам превратилась в сплошной серый комок — не в метафорическом, а в самом прямом смысле. Он работал на фабрике по производству асбестовых плит, и его мир состоял из трёх красок: свинцового цвета цеха, пыльного оттенка рабочей робы и грязно-белого тона его лица под вечер. Но более невыносимым был глухой, всепоглощающий, давящий на виски и барабанные перепонки звук: гул станков, гул вентиляции, гул в собственной голове, не умолкающий даже ночью. Однажды вечером Артём возвращался домой по грязным улицам, заваленным мокрым снегом. Он нырнул в первый попавшийся подъезд, спасаясь от промозглой измороси. Подъезд оказался парадной старого, некогда богатого особняка, ныне заселённого коммуналками. Пахло влажным камнем, нищетой и кислой капустой. И тут в полумраке он увидел Его. Рояль. Вернее, его призрак. Величественный когда-то инструмент «Беккер» был варварски изувечен: с него сорвали крышку, вырвали с корнем педали, а чёрный лакированный корпус был испещрён похабными надписями и сколот, обнажая бледное, мёртвое дерево. Кто-то методично выломал почти все клавиши, кроме одной-единственной, затерявшейся в центре и ослепительно белой.Мужчина с горькой усмешкой опустился на корточки. Что-то в этом акте вандализма, в этом изнасиловании красоты было до боли знакомо. Он медленно, почти боясь, протянул палец и коснулся клавиши. Раздался глухой, деревянный стук. Ничего. Так ему и надо — дураку, ждавшему чуда. Артём уже собрался уходить, но какая-то необъяснимая тоска, острее, чем когда-либо, сжала ему горло. Он снова прикоснулся к клавише, на этот раз закрыв глаза.И мир взорвался.Звука не было. Вернее, его не слышали уши. Его слышали кости. Чистейший, хрустальный аккорд, похожий на нежный звон колокола — он отозвался где-то в глубине грудной клетки, заставив вздрогнуть забытое, уснувшее сердце.Артём замер, боясь дышать. И тогда полилась Музыка.Она рождалась не из инструмента, но из его собственной памяти. Это была та самая симфония, которую Артём сочинил в семнадцать лет, лежа на подоконнике в комнате общежития и глядя на безоблачное небо. Та самая, что так и осталась немой, записанной лишь в его воображении. Он думал, что мелодия умерла, растворилась в фабричном гуле — но она спряталась в этой последней клавише, дожидаясь его.Артём слышал её кожей: звуки казались осязаемыми и живыми. Это была не просто музыка: каждый такт возвращал мужчине потерянный кусочек души. Вот нота, которую он позабыл, впервые надев робу. Вот аккорд, оставленный в день похорон матери. А вот целая партия, которой он лишился, поверив, что надо быть как все.Мужчина сидел на запылённом, липком полу подъезда, прижимался лбом к разбитому корпусу рояля и рыдал. Он не просто слышал музыку — он ею был. Артём не знал, сколько прошло времени. Когда музыка стихла, а рассвет заглянул в окно парадной, он медленно поднялся с пола — спина болела, колени затекли. На душе была непривычная, звенящая пустота — мучивший столько лет гул наконец-то стих.Город остался прежним: серым, шумным, неуютным. Но теперь, слушая оглушительную симфонию улицы, Артём знал, что у него есть свой собственный, тихий мотив. Тот, что никто и никогда у него не отнимет.
4.
Гигантский Друг
Далеко за краем звёзд я долго странствовал один. Меня несло по пустой Вселенной так медленно, что даже звёздная пыль обгоняла меня и исчезала впереди. Когда-то я был частью чего-то большого, но однажды сорвался, и с тех пор летел, не зная, где остановиться. Я привык быть крошечным и незаметным Камнем, смирился, что теряюсь во Вселенной, принял факт, что во всём бесконечном пространстве нет силы, которая удержала бы меня рядом.
Пока однажды я не увидел её.
Передо мной появилась огромная Планета — безмолвная, строгая, тяжёлая, хранящая в себе холод тысячи зим. Гигант стоял в пустоте так спокойно, будто не замечал ни пространство, ни движение, ни бесконечное время. Он казался вечным и не требующим ничего. Он просто существовал, просто вращался, чтобы не застыть навсегда. Единственная жизнь на нём — ветер, который гудел в трещинах его поверхности и мерцающее отражение звёзд в замёрзших океанах.
Я был таким крошечным Камнем рядом с этим гигантом, что боялся даже приблизиться. Осторожно подлетев ближе, скользя по его орбите, я словно подал робкий знак приветствия. Планета медленно притянула меня к себе и удержала на дистанции ровно настолько, чтобы не отпустить. Мне стало комфортно рядом и я захотел остаться.
Так началась наша дружба, тихая, удивительная и на расстоянии. Я впервые понял, что можно двигаться и при этом не быть потерянным, можно доверять притяжению и не бояться разрушения.
Какое-то время мы молчали. Мы постепенно привыкали друг к другу.
Я просто кружил вокруг Планеты, читая историю её рельефа: древние шрамы, оставшиеся после многочисленных столкновений, следы забытой жизни, видел застывшую в горах силу. Порой мне казалось, что она прикрывает меня собой, заслоняет от потока других камней, от случайных ударов, будто огромный друг встал между мной и опасностью.
Иногда между нами проходила тень, и тогда я исчезал во мраке. В те мгновения меня снова охватывало старое одиночество, такая знакомая тревога, что сердце будто сжималось до пылинки. Но стоило свету вернуться, и я снова видел её рядом, огромную и спокойную, и ко мне возвращалась улыбка.
Глядя со стороны, можно подумать: «Это просто планета и её спутник». Но на самом деле это было волшебство — тот самый случай, когда кто-то оказывается нужен кому-то.
3.
Больше, чем звезда
Я была вечным одиночеством, неким молчанием, застывшим в форме шара. Моё бытие измерялось не годами, а оборотом вокруг звезды, тусклой и далёкой. Я вращалась, чтобы не окаменеть полностью, чтобы лёд в моих жилах не превратился в абсолютную, вечную мерзлоту. Мои моря были застывшими зеркалами, в которых гостили лишь призраки далёких солнц. Мой ветер был единственным голосом – монотонным воем в глубоких ранах моей коры. Я была целым миром, монументом собственного одиночества, огромным, холодным и самодостаточным. И уже смирилась с тем, что так будет всегда. Холод. Тишина. Пустота. Растянувшиеся в бесконечность. Пока однажды я не ощутила его. Крошечное колебание на краю моего гравитационного поля. Пылинка? Осколок? Он плыл по пустоте так медлительно и осторожно, словно боялся потревожить чей- то сон.
И что- то во мне дрогнуло. Не сила тяжести, а нечто иное, более глубокое. Древнее воспоминание о связи. Я почувствовала его одиночество, потому что оно было зеркалом моего собственного. Я не стала хватать его. Я лишь мягко, едва заметно, изменила ткань пространства вокруг себя, создав не железную хватку, а тихую гавань, раскрытые врата. Я пригласила его. Притянула ровно настолько, чтобы он остался, но не чувствовал себя в плену. И он принял приглашение.
Так у меня появился Спутник. Так началась наша дружба.
С его прибытием моё вращение обрело новый ритм. Раньше я вращалась просто потому, что так было заведено. Теперь я вращалась для него. Чтобы у него была орбита. Чтобы он мог видеть все мои стороны – и застывшие моря, и древние шрамы- каньоны. Он стал моим зрителем. Его безмолвное внимание было похоже на прикосновение. Он напоминал мне, что под толщей льда когда- то билась жизнь…Были моменты страха. Когда он пропадал в моей тени, когда я чувствовала, как пространство между нами становится пустым и холодным. И я замирала, боясь, что любое движение может оттолкнуть его прочь. Но он всегда возвращался. И в тот миг, когда первый солнечный луч касался его края, он вспыхивал таким ярким серебром, что мне казалось, что это свечусь я сама.
Однажды через нашу систему плыло блуждающее скопление космической пыли, пронизанное странной энергией, сияющее собственным, призрачным светом. Его путь лежал прямо через орбиту моего Маленького Камня. Легендарный ужас, которого я не знала миллиарды лет, сдавил моё каменное сердце. Эта туманность могла унести его в неведомую пустоту, откуда нет возврата. И тогда я сделала единственное, что могла. Я перестала просто удерживать его. Всё могущество моей гравитации, вся воля к тому, чтобы он остался, сконцентрировалась в одном импульсе. Я не притянула его сильнее –нет – я изогнула пространство вокруг нас, сплетя невидимую, но прочную колыбель. Сияющая туманность приблизилась. Я видела, как мой Камень замер, охваченный этим ослепительным мраком. Энергия тянула его, манила в странствие. Он на мгновенье дрогнул.
Но колыбель удержала его.
А туманность, коснувшись камня, не поглотила, а… расцвела. От точки соприкосновения по её сияющей ткани пошли круги, она вспыхнула тысячью новых цветов: золотым, лазурным, алым… Казалось, она искала повод вспыхнуть именно здесь. И подарила этот свет ему. После умчалась дальше, оставив после себя звёздную пыль и тишину. И всё изменилось. Теперь, глядя на него, я видела не просто серый осколок. В самых глубоких трещинах его поверхности теплился тот самый, подаренный сияющей туманностью, золотой свет. Он стал моим личным созвездием.
Со стороны мы, наверное, выглядели как простое небесное явление: планета- холодильник и её ничтожный спутник. Механика, а не поэзия.
Но они ошибаются.
Это был тот самый редкий случай, когда чьё- то существование вдруг стало кому- то нужно. Два одиночества, которые нашли друг друга, перестали быть просто одиночествами. Мы стали системой. Стали целым. И в этом новом целом, мы вместе, найдя свой уникальный баланс, отправились в новое, неизвестное нам путешествие.Это была редкая магия, случай, когда чьё — то появление не просто меняет твой путь, но и наполняет твоё существование светом, способным пережить тысячу зим.
2.
Предновогоднее чудо
В уютном маленьком городке, где снег традиционно ложился мягко, словно перина, жил-был жизнерадостный снеговик по имени Снежок. С приходом декабря он неизменно погружался в предновогодние хлопоты. В его мечтах переплетались яркие гирлянды, волшебные чудеса и долгожданные подарки. Однако по вечерам, вглядываясь в звёздное небо, Снежок испытывал тоску: ему искренне хотелось, чтобы радость Нового года разделили все без исключения жители городка.
Как‑то раз, катаясь на санках, Снежок обратил внимание на грустных детей. «Что лишило их радости?» — задумался он и решил действовать. Снеговик позвал на помощь верных друзей — пушистого зайчика Лунатика и озорную белочку Рябинку. Троица задумала устроить настоящий предновогодний праздник и собрать на нём всех горожан. Снежок прихватил шапку, украшенную волшебными снежинками, Лунатик морковки для угощения, а Рябинка собрала разноцветные шары и гирлянды. Друзья с энтузиазмом украсили центральную площадь… но вот беда, весь снег растаял!
«Как же быть?» — уныло пробормотал Снежок. Но Лунатик, потирая лапки, тут же предложил: «А давайте призовём снежную бурю!» Рябинка удивлённо захлопала ушами: «И как мы это сделаем?» Тогда Снежок вспомнил о своей волшебной шапке. Надев её, он громко воскликнул: «Снежная буря, явись на наш праздник!»
И тотчас свершилось чудо: с небес хлынул поток снежинок, будто из неисчерпаемого волшебного мешка. Город мгновенно преобразился, окутавшись белоснежной сказочной дымкой. Дети выбежали на улицы, зажгли гирлянды, а Снежок, Лунатик и Рябинка пустились в весёлый танец, разделяя общую радость.
Праздник прошёл великолепно! Лица всех сияли счастьем, а звёзды на небе, казалось, засверкали ещё ярче. Снежок осознал: истинные чудеса рождаются, когда ты даришь радость окружающим. С тех пор горожане ежегодно отмечали Новый год вместе, а Снежок стал живым символом их дружбы и единства.
Так в маленьком городке из года в год расцветали чудеса, а снег по‑прежнему ложился мягко, словно перина. Снежок, Лунатик и Рябинка поняли, что самое важное — это забота о ближних и именно она создаёт настоящие предновогодние чудеса.
1.
Узелки памяти.
Жила-была на свете девочка по имени Маруся. А у неё была бабушка, которая умела шить самое обыкновенное, самое неволшебное на свете чудо.
Шила она, например, варежки, из которых никогда не терялась пара, как бы сильно Маруся их не бросала. Или платья, в которых даже в самый пасмурный день казалось, что на тебя светит маленькое солнышко.
Но самое главное волшебство жило в старом бабушкином одеяле. Оно было стёганое, лоскутное, из кусочков папиной старой рубашки, которую он потом искал целый месяц, маминого платья, в котором она танцевала на кухне, пока у них на плите не подгорали оладьи и ленточки из первого Марусиного банта. Когда девочка укрывалась им, она чувствовала себя в самой безопасной крепости на свете.
Но бабушка стала старенькой и слабой. Она перестала вставать с кровати, а её руки, такие ловкие и тёплые, лежали на одеяле неподвижно и холодно.
Маруся сидела рядом и держала её за руку. В комнате было тихо, пусто и очень страшно. Казалось, само тепло уходит из этого мира, уступая место серому ноябрьскому холоду за окном.
И вот однажды вечером Маруся не выдержала. Она накрылась своим любимым одеялом с головой, чтобы никто не видел её слёз, и прошептала в его темноту:
— Бабушка, мне так холодно и страшно. Вернись.
И тогда с ней случилось чудо. Не яркое, не с вспышками света. Оно было тихим, как дыхание.
Прижавшись щекой к лоскутку папиной рубашки, она вдруг ясно вспомнила, как папа, смеясь, качал её на спине, называя своим «маленьким самолётиком». Она почувствовала тот самый запах его одеколона, свежего осеннего ветра и еще чего-то кисленького, вроде мандаринов, которые он всегда чистил ей на ночь.
Потом её пальцы наткнулись на шёлк маминого платья. И перед глазами встала мама, нежная и весёлая, танцующая с папой на кухне под песню по радио. Внизу гремели кастрюли, а они смеялись и кружились. Маруся даже услышала её смех звонкий, как колокольчик
.А крошечный кусочек ленточки перенёс её в тот день, когда бабушка впервые заплела ей косички.
Маруся лежала, укрытая одеялом, и сквозь неё проходили, как тёплые волны, все самые важные моменты её жизни. Все объятия, все поцелуи, все смешные истории перед сном. Она поняла: бабушка всё это время шила не просто одеяло. Она зашивала в него любовь. Кусочек за кусочком. Память за памятью.
Она больше не плакала. Она встала, подошла к бабушкиной кровати и накрыла её старым одеялом.
— Я всё поняла, — прошептала она. — Ты не уходишь. Ты просто остаёшься здесь.
Она взяла бабушкину холодную руку и прижала её к тому месту на одеяле, где был лоскуток от её, Марусиной, первой распашонки. И тогда по щеке бабушки, уже закрывшей глаза, медленно скатилась одна-единственная тёплая слеза.
Бабушка ушла в тот вечер. Но странное дело… в доме не стало пусто и холодно. Потому что на диване лежало стёганое одеяло. И стоило Марусе укрыться им, как её обнимали сразу все: и сильные руки папы, и нежные руки мамы, и добрые, морщинистые руки бабушки.
Она поняла, что самое сильное волшебство — это не то, что может остановить время. А то, что не даёт времени украсть любовь. И это чудо было с ней. Всегда.