Однажды не случится никогда

Никто не ждёт уже в кромешной тьме чужих квартир…

Такая бездонная грусть… Поплакать или пойти дальше в перламутровой мантии?

#перламУтро

Июль, июль! Разве слезной жемчуг ведёт в рай, разве не катишься с ним на дно?

Слёзы любви не ведут на дно

Ещё как ведут, если их вовремя не утереть

Любовь-она разная бывает

Наверное, речь шла о слезах религиозного экстаза?

Речь шла о человеческом воображение, которое «пыталось» описать «райские врата».

Пыталось создать образы на основе своих представлений. Как вы считаете, слезы, о которых там говорилось, были слезами религиозного экспириенса или слезами простого земного чувства?

Я добавил это с иронией. На какую-нибудь объективность не претендую. Думаю, что это были слезы настоящей любви. Не простые слезы простого земного чувства, не религиозные фанатические слезы искупления, а слезы настоящей любви, где-то посередине между верой и простыми земными чувствами.

А объект этой любви был кто? Предполагаю, что сам любящий. Возлюбил себя до слез. Или пожалел себя до слез, поняв свое одиночество и недоступность любви в принципе для каждого..

Или у этой любви иной объект?

Я в скором времени собирался самую малость порассуждать на похожую тему. Думаю, там и будут все ответы

Июль, когда же? Однажды?)

Как настроение будет

Это не любовь к себе и не жалость к себе. С тем, что я представляю, это никак не связано. То, что вы описали — это дорога на дно, как и раньше было сказано

Это будет очень очень интересно. Подождём!

Это было во времена другого Солнца.

Как обычно, гуляя по многочисленным улочкам, Мадин решила присесть за один из столиков уличного кафе, которые словно по линейке стояли в тени французской маркизы. «Зефирное наслаждение». Буклет с меню был бледно- бирюзового цвета, покрытый росписью букетов роз.

-Будьте добры, мне чашечку кофе и зефир.

Официант приветливо улыбнулся, бравадно крутанулся и растворился средь столиков с посетителями.

— Я видел вас вчера, вы были в белом сарафане, раскрашенном нежными васильками. Там, на площади. Согласитесь, что эти уличные музыканты весьма талантливые ребята.

Он отодвинул стул и, не спрашивая разрешения, присел напротив неё.

«Симпатичный»-мелькнуло у неё в голове. Хотя о чём это я? Бесцеремонно уселся за мой столик и…

— Так вы согласны со мной или нет?,-улыбаясь, нарушил секундную паузу незнакомец.

— Да, мне понравилось. Даже скажу больше, эта музыка словно эликсир наполнила меня. Я была окутана словно туманом,- ответила быстро Мадин.

Она не чувствовала себя уверенно в таких спонтанных ситуациях, но его взгляд говорил ей, что она может быть спокойна.

Официант принёс ей кофе и смородинного вкуса зефир.

У каждого свои времена другого Солнца. И только у самого Солнца время застыло как муха в янтаре

бесцеремонно уселся, но благо, постеснялся съесть зефир

Зефир, который с кофе через день, игривости добавил той мадам:

— Давайте мы сыграем в карты. Кто помнит всё – тот и дурак.
— Признаюсь, сидя за столом, я ждал вас утром натощак.

Азартом увлекаясь, без фарта, мухлежа и даже шанса. Я поражение готов принять, но лишь бы память не оставить в дураках.

Ни дама ни король, никто и шанса не имеет, оставить себе Червы навсегда. Играют карты бой жестокий, мерный, внимание твоё в себя влюбя.

Забыть нельзя боль Бубны в поединке с Пики, там даже если в памяти дыра, а карты всё-равно двулики. Их правила – а значит их игра.

Мы проиграли оба. Дураки. Так жаль. И я бы вас обнял, но я всего лишь буквы. Но видел я, как разум ваш сиял… когда вас в розах я заснял.

Наваждение.

Стоя у окна, она чувствовала, как раскалённое Солнце превращает в иней всё, к чему прикасались его лучи. И лишь пески были не подвластны его влиянию, поглащая этот свет в своё зыбучее нутро.

Зачем каждый раз она вспоминает о нём? Постоянно архивы памяти переставляют его папку на самое видное место, подталкивая приоткрыть изрядно пожелтевшую бумагу. Чернила выцветали, впиваясь в листы буквами ушедшего времени. Время неумолимо, монотонно разрушало синусойды эмоций воспоминания.

… Тик- Так. Его ход не остановить. Секунды песком сквозь пальцы тают на ветру, оставляя шлейф пыли небрежно разбросанного времени. Тик-Так..

Собравшись, она накинула поверх перламутровую мантию, случайно купленную в лавке старьёвщика. Если быть в тени, то переливы миллионов мозаичных стёклышек терпимо защищали от обжигающей пустоты. Он был словно её личным Космосом.

Взяв старенький плеер, надев наушники, накинув на голову глубокий капюшон она нажала кнопку Play. В наушниках послышались стихи Бродского, в музыкальной аранжировке:

..«Не выходи из комнаты,

Тебе не понравится.

Не выходи из комнаты,

Поверь, там не Франция»..

Открыв дверь, она сделала первый шаг в шум тишины...

— В ваших словах определённо есть прикосновение. – Подумала она и посмотрела на папку с архивами, избегая контакта с чем-то из прошлого.

Это подтверждение того, что когда-то это произошло. Прикосновение к чему-то временному, что осталось навсегда.

И всё же, ощутивши плотность бумажных листов, воспоминания ушедшего похищало её из реальности, словно сорвавшийся с резьбы водопроводный кран — быстро, с шумом и напором, будоража изнутри всё естество

Выбор

Каждый раз, стоя перед выбором, он подбрасывал монетку, гадая на орла или решку.

«Нам дана возможность выбора, но не дано возможности избежать выбора. Тот, кто отказывается от выбора, отказывает себе в праве называться человеком, и в его жизни воцаряется все перемалывающий хаос иррациональности – но он сам выбрал это. „

Однажды он услышал это выражение и оно крепко засело в его памяти. Но делая выбор в каждом дне, он никак не мог понять, почему его жизнь наполнена хаосом. Что он делает не так? Или просто всё зависит от правильности выбора? Но как понять, что правильно? Эти вопросы были его неизменными спутниками.

Спеша по делам, он услышал простую, без изысков музыку, но она сразу затронула его мелодичностью, минорными аккордами, уносящими в даль от суеты. Он стоял на площади и завороженно смотрел на этих уличных музыкантов, с лёгкостью извлекающих волшебные ноты из своих, уже видавших тысячи лиц, инструментов.

-Простите,-она бегло извинилась, задев его руку.

Словно магия заклинаний, тембр её голоса слился в унисон с звучанием музыки. На долю секунду в нём промелькнула ревность- а вдруг они заметят её и её голос станет принадлежать им, этим музыкантам и она станет их неотьемлемой частью. Ведь ещё быстрее он решил, что хочет слышать её голос рядом. Навсегда.

Потеряв себя в грёзах, он успел заметить лёгкий сарафан в нежно-синих ввсильках.

И он дал себе обещание. Но какую выбрать дверь?...

Он выбрал ту дверь, где у них оказался лимит слов, вариант разговора из десяти слов.

Он спешил по делам, она спешила на встречу. Это могло быть единственным пересечением их историй. И эти десять слов чуть не стали единственными, если бы он не заметил в какое кафе она забежала.

Он задумался, что постоянно увеличивается его желание искать новые ощущения.Но без них же чрезмерная размеренность, а там и скука одинаковости.

Пошёл за ней в кафе.
— я выбрал не спешить по делам, какие у вас планы?
— не спрятаться ни скрыться...

— я не смог сделать выбор в пользу упущенного момента.
— интересное стечение, узнать ваше откровение, не зная вас.

— я лишь предлагаю немного эмоций, приключений, еды и сновидений, фильмы, книги, задуматься и отвлечься, упаковав это во время сегодняшняшнего дня.

— поехали кататься до самой полуночи и когда похолодает, я заберу вашу рубашку

667

Иней уже покрыл крыши и верхние этажи высоток, попавших под лучи обжигающего Солнца. Это нарушало все известные законы физики, но мир уже был другим, не как прежде. И в каждом дне можно было найти что- то новое и необычное. Само зрелище было красивым- крупные кристаллы льда покрывали поверхности и тут же преломляли свет, отражая всю палитру радуги, словно огромные бриллианты. И эти преломнения миллионов цветов делали небо перламутровым и близким.

Нужно было быстро добраться до «Зефирного наслаждения», которое было не далеко от дома, через опустевшую площадь. Вывеска всё ещё сохранилась, как бы обрамляя вход в здание. Внутри всё было привычно и неизменно. Пройдя через зал, за барной стойкой Мадин открыла дверь в закулисье, некогда служившую для персонала. Никогда не могла бы она и подумать, что здесь, в самом центре её города, может располагаться портал.

Лестница, изгибаясь, уходила в глубь, освещаемая тусклым светом аварийных ламп и терялась где- то в сумерках.

667 ступеней.

Первый раз они показались ей вечностью, нескончаемой чередой кружева. А потом она привыкла. Привыкла к этой единственной возможности сбегать от жгучих холодом лучей и своих мыслей.

Бежать, бежать, бежать..

Внизу ноги ступили на прохладный песок. Первый зал был огромным и, несмотря на то, что тропа каждый раз скрывалась под песком, она уже интуитивно знала направление.

Скинув капюшон и расправив волосы, она быстрым шагом пошла к заветной двери...

Лестница вглубь напомнила Мадин о времени, которое исчислялось не слева направо, а сверху вниз. Старые события находятся сверху, а новые снизу, символизируя ход времени как поток, который движется вниз.

«Вот почему я не могу подняться вверх,» — подумала она и поспешила спуститься вниз, будто быстрее хотела отдалиться от верха. Это ощущение погружения на глубину вынуждало дышать медленнее и реже. На такой глубине давление и воздух работали иначе, но адаптироваться к изменениям проще, когда понимаешь, что эти изменения будут на пользу.

Каждый следующий вдох был всё меньше, под давлением глубины лёгкие больше не могли раскрываться. Там внизу она обретала свободу от зависимости дышать.
Как и обретала свободу выбора. Дверей было несколько, какое-то чувство подсказывало ей правильный выбор, но она не спешила её открыть.

— Почему вы не открываете дверь? — прозвучало ненавязчиво.

Мадин услышала голос, но никого не увидела рядом. Никого и не было возле неё.

— Я могу молчать, чтобы не нарушить вашу идиллию тишины, милая Мальвин, — прозвучало тем же голосом.

Мадин окинула взглядом всё, что окружало её, и в это мгновение её глаза задержались на небольшом камушке. Он был совсем другой, не такой, как все вокруг. Она ощутила в нём спокойствие, он был чуть тёплый и гладкий, и она забрала его себе. Он напоминал о преодолении, о пути и о том, что нельзя бежать.

— Можешь молчать. – улыбнувшись, сказала Мадин.

Стираются границы.

Мадин стояла напротив зеркала спиной к окну. Ей нравилось наблюдать за тем, как контражур прятал её в тени, оставляя в отражении лишь её силуэт.
Тень от неё, мягко скользя, падала на зеркало, словно обнимая её тёмное отражение. Будто встреча двух теней.
Она просто стояла и наблюдала, как фигура, лишённая света, смотрела на неё, словно из глубин подсознания, являя собой незнакомую, загадочную сторону её сущности.Подходя к зеркалу, она наблюдала, как оно стирало границы между двумя тенями, растворяя их различия.
Солнечные лучи постепенно исчезли из окна, и её тень растворилась в зеркале, будто провалилась в зазеркалье. Она не чувствовала падения, но точно знала, что лежит. Когда она открыла глаза, её окружал бескрайний снежный покров. Она сделала несколько движений руками и ногами, рисуя на снегу ангела. Взгляд её был сосредоточен на звёздном небе, а думала она о том, как одно и тоже может быть и синим и зелёным одновременно, во рту было послевкусие орехового варенья, хоть она никогда и не пробовала его.

Странное ощущение, подобно тому, когда кто-то упёр свой палец тебе в нос. Так это и произошло. Та, которая смотрела в зеркало, прикоснулась к носу своего отражения, улыбнулась и сказала: — нам пора.

667 ступеней это 33 этажа вниз. Глубже метро, в два раза глубже чем Бункер 42. Так глубоко мало кто забирается, живые люди предпочитают локацию с видом на небо, поднимаются в горы, чтобы рассмотреть красоты земной поверхности или скользят по речной поверхности на каяке, наблюдая сквозь слезы восторга за сменой роскошных ландшафтов. Ох уж эти люди… Для чего Мадин тянуло на глубину? Не живую океанскую глубину, а эту мертвую глубину подземелья? Наверное страх жизни. Чего только люди не изобретут, чтобы насытить свою голодную эмоцию, которая завладела мозгом. Капюшон покрывал голову Мадин как шлем ужаса, но это была ее единственная защита от внешнего мира, такого враждебного. Поэтому она спускалась все ниже, с каждой ступенью погружаясь в прохладное небытие. Там, на глубине ничего нет, но опускаться, развлекая себя мечтами, приятно! А вдруг это погружение наградит Мадин дверью в лифт? Лифт в другую реальность, где она королева или хотя бы не одинока?

Какое интересное сочетание чисел 667, 33, 42

придумаем загадку, чтоб разгадать 🙃

обойдёмся цифровой суммой: 33 — 3 + 3 = 6; 42 — 4 + 2 = 6; 667 — 6 + 6 + 7 = 19

итого, 6 + 6 + 19 = 31 — код на домофоне, чтоб попасть в нужный мир 🤔

💥

Я гуманитарий. «Ненависть это лишь код домофона в аду» ©

Слово «любовь»есть пароль от wi-fi-я в раю ©

Знак «бесконечность» -дорога к добру.

«Я не нарочно

Просто совпало

Я разгадала...»©

13

14. Я выиграла

Там 13)

Атлантида

Сегодня она выбрала правую.

Мир зазеркалья подарил ей прохладу среди знойного лета. Она ступила на покрытый снегом склон, который был густо поросший вековыми елями, причудливо тянущимися вертикально в ввысь, под углом к земле.

Когда- то ей приходилось здесь бывать, в этих текстурах, но сейчас, в этой снежой пелене нужно было отыскать тропу к озеру, раскинувшемуся среди горных вершин. Путь оказался достаточно сложным, ноги устали от постоянного траверса. И вот, шаг за шагом, поднявшись на последний перевал, её взору отрылся вид на долину, уходящую в даль и растворяющуюся в облаках. Глубокого, сине- фиолетового цвета озеро, расплескало свои воды перед её взором. Когда она подошла к озеру, начался дождь, и его крупные, редкие капли стали рисовать причудливые круги на воде. Безмолвие, свежий ветер, облака шапками на вершинах и эти круги, заставляющие дрожать водную гладь. Мадин снова вспомнила тот день знакомства. Он тогда провёл немного времени в её компании и, уходя, сказал что они ещё встретятся. Обязательно. И ушёл, даже не спросив её имени. Обескураженность таким его поведением длилась недолго и она просто смотрела ему вслед. Такое интересное пересечение случайности связало аромат весны и цвет румяной выпечки.

Дождь усиливался, ей надо было быстрее ставить палатку и устраиваться на ночлег. Выбрав место на берегу, она поставила своё скромное жилище на эту ночь, заварила кофе и достала маленькую баночку с вареньем из грецких орехов. В этот вечер она сделала в своём блокноте единственную запись: " каково это быть папье-маше?"

«Какие-то мысли могут быть озвучены только в определённый момент, в соответствующем настроении», – подумала Мадин, закрыла блокнот, с которым закрылась и дверь походной палатки. Её платье было цвета ночного неба, и залетевшие снежинки, приземлившись на ткань, нашли своё место.

Однушка на берегу озера была для неё комфортнее, чем любое другое пространство. Каждый раз, засыпая в палатке, она была в предвкушении следующего утра, так как каждый следующий день был в новом месте.

Мадин закуталась в объятия тёплого спального мешка и, глядя в потолок, вспоминая день в обратном порядке, погрузилась в глубокий сон.

Утренние лучи, пробиваясь через плотные шторы, никак не могли прорваться к ней и разбудить её. Пока дыхание ветра не отодвинуло ткань и не впустило свет в её однушку. Это был тёплый утренний ветер, который принёс с собой песок из пустыни, и бирюзовые перья на ловце снов ожили от такого прикосновения.

Она услышала шаги и увидела тень от фигуры на палатке. Через палатку она почувствовала его пронизывающий взгляд. Мадин протянула руку к двери.

– Признаюсь, что я ждал, когда ты проснёшся, – прозвучал тихий голос.

Девушка вышла из палатки и ощутила, как песок приятно согревает её ноги, дюны растягивались до горизонта, а солнце как будто сделало «кусь» на горизонте.

– Доброе утро, – сказал он с лёгкой улыбкой. – Должно быть, ты здесь, чтобы пополнить свою коллекцию.

Мадин удивлённо кивнула, не зная, откуда он знает про неё.

Мужчина сделал приглашающий жест рукой, предлагая ей прогуляться; его взгляд был сфокусирован прямо в глубину её глаз, которые она пыталась скрыть.

– У нас есть пересечение дня и ночи, позволь показать тебе кое-что удивительное.

Идиллия тишины. Они шли по пустыне, и девушка чувствовала, как тепло и покой проникают в её душу.

– У тебя будто закончились слова, – улыбнувшись, промолвила Мадин.– Не правда. Но зачем тебе со мной беседа, у этого есть какой-нибудь смысл?

– У тебя есть возможность пообщаться со странником. Мне нужны твои слова, чтобы дать им вторую жизнь. Расскажи мне про пустыню.

– Когда-то я думал, что пустыня – это лишь барханы и песок. Совсем нет. Пустыня – это горы, оазисы, солончаки, водопады, разный песок, жара и лютый холод ночью. А идём мы с тобой на поиски роз пустыни.

Они шли не спеша, но будто во мгновение оказались у озера среди пустыни, там-то и росли особенные розы. Окаменелости роз. Они там растут, но они не живые.

– Удивительно, – заинтересованно сказала девушка.

– Они символизируют чудеса, которые могут произойти даже в самых неожиданных местах.

Мадин взяла розу, чувствуя, как нежный аромат наполняет воздух; это был то ли аромат лемонграсса, то ли грейпфрута – немного терпкий, но вполне свежий и насыщенный. Слишком редкий аромат, чтобы затеряться в воспоминаниях всех запахов.

Возвращались они прохладным вечером. Мадин устала идти и внезапно, нисколько не стесняясь, вновь напомнила о себе и забралась на плечи спутника, чтобы остаток пути просто наслаждаться видами.

Ночь была прерывистой, фрагменты событий терялись, но они уже добрались до палатки.

– Спасибо, это было невероятно, – сказала она, приоткрывая дверь в палатку.

– Тебе ещё предстоит встретить рассвет сегодняшнего дня. Оставишь приоткрытой дверь?

– Да, иногда получается повторно в неё войти.

– Хорошо, когда тебя ждут обратно.

– Включай рассвет, посмотрим

За горизонт ещё не сбывшейся мечты

Открывая дверь в кафе, он и не мог предположить, что там, за барной стойкой, его жизнь уже не будет прежней. Сразу за дверью помещения для персонала была крутая лестница вниз и, будь путник менее внимательным, то вполне мог бы спуститься кувырком в сумрачный подвал. Открыв ещё шире дверь, чтобы больше света попадало на лестницу, он сделал первый шаг, который отозвался скрипом ступени и лёгким холодком, предательски пробежавшим по его спине. Это был шаг в неизвестность, но что- то необъяснимое так сильно звало его к себе. Ступая осторожно, он спускался всё ниже, лишь крепче хватаясь за ветхие перила, когда свет уже не в силах был осветить лестницу. Глаза начинали привыкать к темноте, и взгляд выхватывал чуть заметные очертания каких- то предметов, которые были там, внизу. Вот и последняя ступень, и ноги стали на мягкое, показавшееся даже теплым, покрытие. Песок. Достав из кармана куртки спички, он сделал пару безуспешных попыток поджечь их, но сильный ливень, который настиг его на улице, успел сделать своё мокрое дело. Коробок полностью отсырел и был убран обратно в карман. Оставаться на месте, пытаясь полностью привыкнуть к темноте, показалось не самой лучшей идеей, и он осторожно, прощупывая руками воздух впереди себя, пошёл вперёд. Шаги были абсолютно беззвучны, своей непривычностью доставляя некий дискомфорт. Удивительно, что не смотря на глубину и, очевидно, не малый возраст подземелья, воздух был свеж и в нем улавливалась некая сладость, схожая с той, которая чувствуется при вдыхании ароматов цветов. Но это явно было что-то другое, хотя этот аромат он уже где- то чувствовал. Медленно, стараясь не задеть едва различимые предметы, напоминающие то ли сосуды, то ли вазы, он двигался вперёд, хотя ему казалось, что помещение довольно просторное. Но отсутствие каких либо звуков шагов мешало этому восприятию. В эту секунду в его голове возникла, казалось бы, странная мысль, но он решил сделать это.

Его крик не отозвался привычным звуком. Тишина была абсолютна. Ни каких шорохов одежды, дыхания и крика. Ничего, привычного. И даже сердце, казалось, что молчит.

Второй раз за не долгое время, лёгкий холодок отозвался мурашками по спине. Это было очень странно, и в паре с темнотой вызвало тревогу. Но зов был сильнее, и он чувствовал, что надо идти дальше.

Прокручивая в голове события последних двух дней, он не мог найти ответа, почему так быстро и легко согласился помочь тому старику, встретившемуся ему возле озера на поляне. В его взгляде и голосе, вперемешку с грустью, была некая уверенность, что он может ему помочь. Найти старое здание возле центральной площади, и в помещении популярного кафе «Зефирное наслаждение» спуститься в подвал и принести забытый свиток и перламутровую мантию. Подземелье среди кафе. Как он мог поверить в эту ерунду? Он не мог ясно вспомнить, что было важного в нём, и только сейчас понял, что большая часть разговора прошла будто в тумане. В голове глубоко засела эта просьба о помощи, и положительный ответ он дал прежде всего себе, намного ранее, чем озвучил его в слух. И этот запах… Вспомнил! Одежда старика пахла именно так, когда он встретил его у озера. Вот почему он показался ему знакомым. И он все отчётливее различал его в воздухе, будто шёл на него. В этих мыслях он упёрся рукой в стену, такую же мягкую и тёплую, как пол подвала. Ощупывая возникшее препятствие, на уровне груди ощутил проплешину, которая была холодной и твердой. Почему этот дождь пошёл так не вовремя, промочив его и спички? Продолжая пальцами изучать холодный камень, он почувствовал небольшие продолговатые углубления, сходящиеся к низу и образующее округлую вмятину. Ещё несколько раз проведя пальцами, ему показалось, что это похоже на отпечаток. Отпечаток ладони. И, немного отойдя от стены, он приложил свою ладонь в это углубление. Оно как будто было отпечатком его собственной руки, настолько четко и плотно его ладонь заполнила выямку. И в этот момент он почувствовал уже явное тепло, и отпечаток блекло засветился изумрудным цветом. От неожиданности он отдёрнул руку, и сияние угасло. Не понимая, что произошло, он вновь, осторожно вложил свою ладонь в отпечаток. Свет стал усиливаться, и вдруг часть стены двинулась от него, открывая вход в помещение, освещенное таким же изумрудным светом. Он невольно зажмурился, глаза уже привыкли к темноте, и свет, хоть и не яркий, немного резанул по глазам. Наружу вырвался тот самый аромат, который он слабо ощущал в подвале.

Это было просторное и светлое помещение, причудливый свет в котором создавал ощущение сказочности происходящего. Оно было заставлено большим количеством разнообразных предметов, большинство из которых он никогда не видел и не мог представить себе для чего они. В основном, всё было, как ему казалось, сделано из дерева- прорисовывались текстуры, формы и узлы крепления указывали на это. Но взяв со стола небольшую шкатулку, он ощутил необычайную легкость и теплоту. Такую же мягкую, успокаивающую теплоту, которую давали пол и стены в подвале. На шкатулке не было замка, но открыть ее у него не получилось, как ни крутил он ее и не старался приоткрыть плотную крышку. Немного огорчившись от первой же неудачи, шкатулка вернулась на свое место на столе. Свиток и мантия. Он не мог вспомнить, что старик говорил ему, где их найти, воспоминания заканчивались лишь упоминанием о подвале. Оглядевшись по сторонам, его взор не смог ухватиться за что то либо, указывающее на их нахождение. Может я не там ищу?,-промелькнула мысль, и он развернулся, чтобы выити в первое помещение, и осмотреть его при свете, проникающем в открытую дверь. Двери не было. Вся стена за ним была ровной и гладкой, будто состояла из одного цельного куска не понятного материала, похожего на дерево. Он огляделся. Помещение было большим, по размеру схожее с актовым залом его школы. Легкие воспоминания о школьных годах мельком пронеслись в его мыслях. Он вспомнил, как мальчишками строили шалаши, которые казались неприступной крепостью, в которых можно было укрыться и предаться мечтам о путешествиях, изучать найденные где-то карты, строить маршруты и заучивать наизусть эти, кажущиеся такими далёкими, страны и города. Ещё тогда в нём бурлило ненасытное любопытство, и, лёжа с закрытыми глазами он представлял, чем пахнет их воздух, какие диковинные растения там растут, и что там есть множество старых базаров, на которых среди различных побрякушек можно найти что-то стоящее, что-то волшебное. Воспоминания прервались лёгким

звоном, будто ветерок ненавязчиво задел сотни маленьких бронзовых колокольчиков. Ему показалось, что этот звон похож на мелодию, которую ему напевала мама перед сном, когда уже глаза были закрыты и он погружался в удивительной красоты мир Морфея.

Может показалось? Ведь в комнате все также царила абсолютная тишина.

Обернувшись на звук, он увидел чуть поблёскивающую от света пирамидку. Совсем не большую, размером не больше спелого яблока. Подойдя ближе, он понял, что это были блики, а сама она являлась источником того мягкого, зеленоватого света, наполнявшего комнату. Она стояла на письменном столе, который был украшен вырезанными на его ножках причудливыми узорами. Они были похожи на вьющиеся лианы, на ветвях которых были замысловатые, не понятные символы. Складывалось ощущение что эти символы являются некой формой письменности, они были гармоничны и будто составляли из себя единое целое. Рядом с пирамидкой лежал ключ.

Одни вопросы

Ночь выдалась практически без сна. Мысли о том, почему всё сложилось именно так, не давали ей покоя.

Их разговоры были наполнены теплом и интересом, который был редким по величине магнитом, связывающим их воедино даже через расстояния. В каждом новом дне она встречала его закат, когда он уже был полон историй, и ждал её, заваривая крепкий кофе. Это было так уютно и по- дружески, что оба боялись признаться в чём- то большем. Не спешить там, где однажды не случится никогда..

До сих пор она не могла понять, почему он так поступил с ней. Смыслы были разорваны в клочья, навсегда оборвав связывающую их нить. Тяжёлое легко понять, когда оно пустое.

В горах, усыпанный мириадами звёзд небосвод, рисует в воображении картинки прошлого и наступившего, объединяя их в одно целое. Словно гонка Солнца и Луны, вечный бег, не сокращая дистанции. Всего месяц назад она ещё была взбалмошной, позволяя себе дурашества и грубость, но теперь стала спокойнее, сама не понимая, что влияло на неё. Может это старый, случайно найденый в кармане мантии свиток? Она помнила первый раз, когда прикоснулась к нему и как небольшой с виду, он раскручивался и раскручивался, чуть хрупкий и потемневший от времени, обнажая истории, которые напоминали ей о ней самой. В них чувствовались светлая грусть, понимание и желание укутать её теплом. Согреть. Он был написан старинным шрифтом и не всё можно было разобрать, но она чувствовала, что сможет все его смыслы перевести и собрать в один.

Горизонт мерно окрашивался в ярко- оранжевый, являя собой восход трёх солнц. Время замедляло свой бег и её веки тяжелели. Она, вспоминая запись из свитка, погружалась в сон..

С каждым новым закатом мы встречаем рассвет,

Отпуская на волю бремя прожитых дней.

Сквозь туманы небес, лёгким траверсом ввысь,

Словно шАром воздушным, отпустить поклялись.

Безмятежно паря высоко над землёй,

Где приградой из грёз лишь нарушен покой,

Где безмолвием слов ветром рвётся душа,

В океане воды пОлны руки песка...

И, сжимая в кулак, что не можешь отдать

В кровь царапая лёд, замерзать от огня.

И гранитом скалы в сердце роза жива...

-Отпустить?..

-Отпускай.

… Не могу сделать шаг..

Дверь долгое время оставалась приоткрытой. Она ждала, когда же дверь захлопнется с обратной стороны и она перестанет ощущать тот прохладный ветерок, который пробирается через щель.

Холодок становился невыносимым, пальцы на руках замерзали и больше не могли оживлять струны.Она потёрла ладони и согрела их теплом из своих уст. Несмотря на неуверенность, решительно протянула руку и заперла дверь со своей стороны.

Через время она стала согреваться от отсутствия сквозняка, укуталась в тепле.
Она подошла к окну – ночь сменяется утром при вечернем времени. Лучи восходящего солнца пробивались через цветные стёклышки мозайки, согревая всё вокруг цветами снами.
Окно тоже может быть выходом.

Это был рассвет её свободы. Первый шаг навстречу Солнцу из простуженного сквозняками подземелья воспоминаний

Рассвет, словно раскалённый клинок, рассекает непроглядную земную тьму, оставляя за собой шлейф из расплавленного янтаря и теней. Время здесь -лишь рябь на поверхности, искажающая отражения забытых созвездий. Воздух подземелья, пропитанный запахом старых книг и пылью утраченных воспоминаний, вдруг вспыхивает -как страница, поднесённая к огню.

Где-то в глубине, среди руин песочных замков, мерцает последний уголёк -сердце, затерянное между реальностью и сном. Он тлеет в такт дыханию вселенной, то угасая, то разгораясь вновь, будто пытаясь рассказать ту самую историю, которую космос твердит на языке света и тьмы.
Тишина здесь -не отсутствие звука, а его суть. Она обволакивает, как чёрные воды океана, где каждое движение рождает эхо, растворяющееся в вечности. И если прислушаться, можно уловить шёпот -может быть, ветра, может быть, звёзд, -напоминающий, что даже в падении есть полёт, а в конце всех горизонтов всегда будет новый рассвет.