Нам нечего с тобой вспоминать.

Яростный огонь пожирал все вокруг. В ночном небе светили прекрасные звезды, которые никогда не плачут. Собиралась буря. Инквизитору было некуда бежать. Воспоминание, осколком стекла, врезалось в голову.

Ребристый свод, голые стены, дубовый стол, подсвечники. За столом сидел побитый человек. В глазах у Инквизитора пылает пламя.

— Смотри, я практически все смел. Ничего не осталось.

Тернии впивались в тело инквизитора. Воробей, сидящий в окне, внимательно смотрел за всем происходящим. Обещания становятся карой. Ты создан в наказание мне.

— И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить, а бойтесь того, кто может и душу, и тело погубить в геенне, — ответил пленник.

— Рассказал бы мне что-нибудь интереснее, чем это, — скучающим голосом сказал Инквизитор.

— Удовольствие — форма души. Уверен, что ты не ошибся в выборе формы? — разбитыми губами улыбнулся пленник.

— А какая разница? — рассмеялся Инквизитор. — Ты всегда заплатишь за меня. Ложь, боль, пустые мечты. Ты всегда в ответе за меня.

Шрамы, как конфетти, налипли к телу. Идеально. Струйки крови сплетались в цветы.

— Дальше не будет дороги другой. Если ты в пропасть, то я за тобой. Последний вдох тебе я посвящу, — тихо сказал пленник.

Языки пламени почти приблизились к Инквизитору. В небе оскалилась молния. Она блистала от востока до запада, готовясь нанести свой удар. Он возвел руки к небу. Последнее, что вырывалось из губ Инквизитора, был смех. Он смеялся над жизнью, судьбой, собой. Когда его глаза успокоились, он вспомнил последнюю фразу пленника.

Зимин устало потер глаза. Болели пальцы. С детства был ужасный почерк, так что он старался выводить каждую букву в тетрадке. Рядом лежало письмо, неотправленное по адресату. Зимин взглянул в окно. Светило солнце, и капал дождь из слов. Где-то вдалеке виднелись вспышки. Поднимался легкий ветерок. Окруженный лишь собой в пустой квартире, но не один. Бросил бы все. Бросал все наугад. Получалось все наоборот. Послышался стук в дверь. Зимин не обратил внимания. Мало ли кто стучал. Он устал писать и открыл случайную страницу в тетрадке. Погрузился в текст.

Хочу мочь. Кусок песка аккуратно ложится в фундамент. Хочу быть. Хочу я всем прослыть. Замок из песка практически готов.

Мальчик в игрушечной короне достроил свой замок из песка. Недалеко за этим наблюдали его родители. Вдруг он с ужасом заметил, что поднимается большая волна. Мальчик подскочил к воде, вскинул руку и громко сказал:

— Волны, остановитесь!

Волны немым шепотом вопросили:

— За что ты сражаешься?

— Я сражаюсь за свое королевство, — неуверенно ответил мальчик.

Они все ближе. Волны оглушающим рыком спрашивают:

— За что ты сражаешься?

Пока он думал, за что же он и вправду сражается, волна накрыла его по пояс и смыла его песчаный замок. Родители добродушно рассмеялись. Отец мальчика, подойдя к нему, сказал:

— Не расстраивайся ты так сильно. Одна из важнейших сил человека — это наделять вещи смыслом.

Мальчик посмотрел себе под ноги и ответил:

— Да, это все было бессмысленно.

И лишь воля твоя

Поиграть в короля,

Все, что хотел,

Обернулось в пыль.

Только имя осталось у тебя.

Позаботься о желаньях,

Позаботься о словах.

Владеешь ты, но не ты, а они тобой.

Живи судьбой нуля.

Зимин вынырнул из моря слов. Отложил тетрадку в сторону. За окном ливень беспощадно бил в асфальт в надежде вызвать эмоции. Капельки дождя собирались в людей. Все они бесцельно стояли под окном и чего-то ждали. Он с ужасом заметил, что во всех них есть что-то знакомое. В дверь уже били ногами. На двери была надпись: «Подходящий день, чтобы уйти». За дверью стоял окровавленный человек с светлыми волосами.

— Ну и дурак, — подумал Зимин. — Кто же тебя такого к себе пустит?

Человек, словно прочитав его мысли, иронически рассмеялся. Обшарпанные стенки подъезда прекрасно дополняли его образ.

— Черт с тобой. Мне надо было вспомнить кое-что важное, о чем я позабыл, — начал перебирать страницы. Время идет. Идет так медленно. Наконец он оказался там, где должен был быть.

Зимин увидел мужчину, внимательно смотрящего на прекрасный цветок. Он пытался взять его, но у него ничего не получалось. Воздух вокруг мужчины и цветка застыл, сверкая золотыми искрами. Зимин ничего не знал про этого человека, но, смотря на него, слова сами приходили в голову.

Несбыточный идеал застыл в сиянье. Вокруг недвижный странный свет. И сотню раз кровью истекал себя, держа в руках. Глаза закрыл — и в мире смысла нет. Он много знать хотел и ничего не знал. То весел был, то грустен. И правда, что слетала с уст, отдавала сладкой ложью. В его душе весна не расцветала. И так себя он найти не смог. Смерть в жизни двери постучалась. Взглянув в глаза мне утомленным взглядом, Немым вопросом он меня спросил:

— Зачем сюда я приходил?

Приближалась буря, окутанная молниями, аккуратно минуя все остальные здания. Приближалась к квартире Зимина.

— Почему именно ко мне? — Включился телевизор. Диктор новостей начал говорить: «Слова льются год за годом, а ты все говоришь о погоде. Кстати, о погоде: приближаются разрушительные эмоциональные бури. Что будешь делать?»

— Пошел к черту, — сказал Зимин и выключил телевизор.

Буря выбила стекла. Взгляд Зимина неприхотливо упал на бутылку виски. Душу тошнит, тело дрожит, сушит рот и кожу давит. Со стороны казалось, что все так легко.

— Чтобы с этим справиться, я должен забыть. — Зимин пополз к бутылке. — Я должен налить, чтобы забыть. Я должен запить. Я должен забыть. Сердце стуком под рукой выдавало бегство и погоню. Рука остановилась. Сколько раз я уже забывал? Готов ли ты идти вперед или это все часть игры? Надо все вспомнить. Буря ворвалась в шаткое помещение.

Очнулся в своей квартире. Воздух был чист и прост. Стекла были на месте. Да и не было никакой бури. Впереди были бесконечные летние дни. Но теперь он видел другие разрушения. Внутри себя. Поднимет шторы свет дневной. Зимин скомкал тетрадку со словами.

-Я откажусь от этого, как это делают все остальные.