Тень и пламя. Танцуют

Серафина прижалась к Лукасу, её губы едва касались его шеи, оставляя после себя след из горячих, влажных поцелуев. Он дышал тяжело, его пальцы впились в её бёдра, когда она провела языком от его ключицы вниз, медленно, неторопливо, будто наслаждаясь каждым сантиметром его кожи. Его тело дрогнуло, когда она достигла соска её зубы слегка сжали его, а затем сменились мягким, убаюкивающим давлением губ. Лукас застонал, его голова откинулась назад, давая ей полный доступ.

Её руки скользили по его груди, спускаясь ниже, пока её губы не нашли путь к его животу. Она целовала каждый рубец, каждую впадину, будто запечатлевая его тело своим прикосновением. Его мышцы напряглись, когда её язык опустился ещё ниже, обводя линию ниже пупка, а затем ещё.

— Серафина… его голос был хриплым, почти мольбой.

Она не ответила. Вместо этого её пальцы расстегнули его пояс, а губы продолжили свой путь, сплетаясь с его кожей, пока не достигли того места, где его желание было самым сильным. Её дыхание обжигало его, когда она наконец коснулась его губами там, где он горел сильнее всего.

Лукас зарычал, его пальцы запутались в её волосах, но она не останавливалась. Её язык был то нежен, то напорист, то медлителен, то быстр она играла с ним, как демон играет с душой грешника. Каждый поцелуй, каждое прикосновение было обещанием, что тьма может быть сладкой, что грех может стать спасением.

Когда он наконец не выдержал и потянул её вверх, их губы встретились в жадном, голодном поцелуе. Он перевернул её, прижав к стене, и теперь уже его поцелуи спускались по её телу от шеи к груди, от груди к животу, а затем ниже, пока она не задрожала под его ртом, её когти впились в его плечи, и мир вокруг них перестал существовать.

Они сгорали. И им было плевать на всё, кроме этого момента.