Материться в общественном месте некрасиво, а целоваться неэтично. Комментарии это общественное место. Если вы так хотите, я готов обсудить условия в личном разговоре, но предупреждаю, лезть целоваться сразу тоже дурной тон
Что кажется невозможным для тебя в данный момент – станет возможным после того, как ты что-то поменяешь в себе, — задумался Афоня. Порой он был импульсивен, груб, жесток, упрям и своенравен. Таким его сформировала юность.
С пеплом в руках ему пришло понимание, что это не есть хорошо, время ушло, мир меняется и надо меняться самому. Он стал понемногу искать для себя способы, которые помогут сглаживать это, находить и принимать красивое через алхимию.
В своём волшебном саду, в уютной мастерской он работал над восстановлением розы из пепла, но чтобы вернуть Анфису, ему предстоит превратить розу в косулю, которой потребуется потопать копытцами столько раз, сколько дней она прожила в вечном теле девушки.
Он сделал большой глоток из тумблера, поставил стеклянный стакан с толстым дном на подоконник, чтобы поймать луч солнца. И как только пойманный свет, как через призму, рассеялся лучиками по всей комнате, создавая радужное сияние, услышался топот копытцами изящных пряничных лапок косули.
Собрав пепел в изящную вазу, он спустился с утёса и направился прямиком в сторону аэропорта. Билет был всего один на этот перелёт через океан и он не знал, как сказать ей об этом.
Он давно знал, что она принадлежит ночи, но не показывал этого. Никогда не было и намёка, чтобы иметь козырь в рукаве.
Пройдя на свой рейс, он бережно пронёс её в ручной клади- всё, как она хотела- носить её на руках в долгом путешествии.
Лайнер плавно парил над бескрацним простором синего океана, в котором мириадами отблесков плескались солнечные лучи.
По прибытию он направился в свой сад, засаженый красивейшими розами. Она никогда и не подумала бы, к чему они там и что даёт им эту красоту.
Зайдя в дом, он взял с полки пробирки с алхимическими составами и начал приготовление. Совсем скоро она возродится, словно та первая роза.
Она не просто так имела бледную кожу и задерживала дыхание при его малейшем порезе и сдёртой коленке в походе… запах крови. Она была существом ночи.
Анфиса чувствовала учащённое биение сердца Афони, пульсацию в артериях и запах адреналина… и она понимала, что он в предвкушении чего-то. Он ожидал увидеть её приятное изумление от встречи рассвета.
И теперь, наслаждаясь последним моментом своей бессмертной жизни, она стояла на краю утеса, восхищалась видом величественного начала конца её жизни.
Теплота солнечных лучей, которые она избегала веками, сейчас касались ее кожи, согревая мёртвую душу.
Это было приятное изумление — увидеть красоту нового дня, который станет ее последним. Увидеть приятное изумление Афони, который крепко держал её за руку и во мгновение почувствовал как её рука ускользает, как её тело превращается в пепел и ветер разносит его над утёсом. Изумлён тот, кто удивляется последним.
«Не ищи поводы, умножай смыслы», — подумал про себя Афоня, представляя её приятное изумление от встречи рассвета на высоком, одиноком утёсе, взобраться на который можно лишь по верёвке, зацепленной на верху, чем будет служить воткнутая в расщелину лопата.
Почему «все думают»? Этими словами думают не все и даже, я уверен, не большинство. А материться можно, если к месту и в меру, а не разговаривать матом.
Общению, на самом деле, повезло
Что мы в нём появились
Разбавили его несуществующими мыслями
Мы – авторы таких придуманных историй
Играем роли и немного смыслами
Создатели фантазий, сказок, аллегорий..
Пришла на станцию, людей толпа
Вагоны мчатся очень быстро
Поток людей меняется всегда
Зашли и вышли в никуда
Оставили лишь пару строчек
У всех один и тот же почерк
И разминуться так легко
Среди толпы, где скрыты лица
Стою и жду особенный вагон
Приносит аромат корицы
О вкусе выпечки напомнит он
О смыслах междустрочных
О Франции подумаем мы в унисон
Абзацах скрытых и порочных
Мы были там, в одном вагоне
Пересеклись теплом кометы
По ощущениям, как жизнь снеговика
Что свысока смотрел на город
И с той же высоты девятой крыши
Запрыгнули и скрылись в поворот
Вагон пронёсся сквозь меня
Улыбка, безмятежность
И жизни часть осталась у тебя
А я без четверти себя
А хочешь, прокатнёмся до конечной
в присутствии свидетелей шанс получить удовольствие тоже меньше. Никто никого не принуждает))
где в моих словах прочли, что я чего-то хочу?
в присутствии свидетелей шанс не пострадать выше
зачем завидовать, если ты испытываешь то же самое?
Материться в общественном месте некрасиво, а целоваться неэтично. Комментарии это общественное место. Если вы так хотите, я готов обсудить условия в личном разговоре, но предупреждаю, лезть целоваться сразу тоже дурной тон
ну ладно… материться нельзя, целоваться нельзя
Together, не уходите
Приятные слова твои –
Мне хорошо уже давно без них.
И снится мне, как будто в глубине ,
Переплетеньем макроме,
Узором вышитая книга
Свой ожидает на прочтение билет.
Плывя на свет, что от страниц исходит,
Не побоясь нурнуть и вглубь морей
Чтобы билет заветный получить бессрочный
И между строчек смыслы уловить.
Сменяет утро ночь, и не смотря на континенты
Летят кометами комменты
И заполняют строчки между строк
И пусть никто их больше не поймёт.
Возродить из пепла.
Что кажется невозможным для тебя в данный момент – станет возможным после того, как ты что-то поменяешь в себе, — задумался Афоня. Порой он был импульсивен, груб, жесток, упрям и своенравен. Таким его сформировала юность.
С пеплом в руках ему пришло понимание, что это не есть хорошо, время ушло, мир меняется и надо меняться самому. Он стал понемногу искать для себя способы, которые помогут сглаживать это, находить и принимать красивое через алхимию.
В своём волшебном саду, в уютной мастерской он работал над восстановлением розы из пепла, но чтобы вернуть Анфису, ему предстоит превратить розу в косулю, которой потребуется потопать копытцами столько раз, сколько дней она прожила в вечном теле девушки.
Он сделал большой глоток из тумблера, поставил стеклянный стакан с толстым дном на подоконник, чтобы поймать луч солнца. И как только пойманный свет, как через призму, рассеялся лучиками по всей комнате, создавая радужное сияние, услышался топот копытцами изящных пряничных лапок косули.
Собрав пепел в изящную вазу, он спустился с утёса и направился прямиком в сторону аэропорта. Билет был всего один на этот перелёт через океан и он не знал, как сказать ей об этом.
Он давно знал, что она принадлежит ночи, но не показывал этого. Никогда не было и намёка, чтобы иметь козырь в рукаве.
Пройдя на свой рейс, он бережно пронёс её в ручной клади- всё, как она хотела- носить её на руках в долгом путешествии.
Лайнер плавно парил над бескрацним простором синего океана, в котором мириадами отблесков плескались солнечные лучи.
По прибытию он направился в свой сад, засаженый красивейшими розами. Она никогда и не подумала бы, к чему они там и что даёт им эту красоту.
Зайдя в дом, он взял с полки пробирки с алхимическими составами и начал приготовление. Совсем скоро она возродится, словно та первая роза.
Роза Парацельса
Beautiful aunt, 🥰
Расслабься
Она не просто так имела бледную кожу и задерживала дыхание при его малейшем порезе и сдёртой коленке в походе… запах крови. Она была существом ночи.
Анфиса чувствовала учащённое биение сердца Афони, пульсацию в артериях и запах адреналина… и она понимала, что он в предвкушении чего-то. Он ожидал увидеть её приятное изумление от встречи рассвета.
И теперь, наслаждаясь последним моментом своей бессмертной жизни, она стояла на краю утеса, восхищалась видом величественного начала конца её жизни.
Теплота солнечных лучей, которые она избегала веками, сейчас касались ее кожи, согревая мёртвую душу.
Это было приятное изумление — увидеть красоту нового дня, который станет ее последним. Увидеть приятное изумление Афони, который крепко держал её за руку и во мгновение почувствовал как её рука ускользает, как её тело превращается в пепел и ветер разносит его над утёсом.
Изумлён тот, кто удивляется последним.
«Не ищи поводы, умножай смыслы», — подумал про себя Афоня, представляя её приятное изумление от встречи рассвета на высоком, одиноком утёсе, взобраться на который можно лишь по верёвке, зацепленной на верху, чем будет служить воткнутая в расщелину лопата.
Почему «все думают»? Этими словами думают не все и даже, я уверен, не большинство.
А материться можно, если к месту и в меру, а не разговаривать матом.
Круто, что мы совпали.